С.И. Машинский, автор монографии о С.Т. Аксакове, посвящает первые главы своей работы главной привязанности молодого Аксакова - театру, драматургии, эстетике актерского мастерства, охватывая преимущественно круг интересов писателя, связанных с русским театром. Однако сам Аксаков говорил, что он «хочет быть Русским Мольером» и что «теперь надобно явиться русскому Шекспиру», определяя таким образом свои творческие ориентиры. Аксаков очевидным образом связан с европейской культурой, художественным и философским наследием предшествующих веков. Он размышляет над игрой заезжей гастролерши Жорж, исполнявшей Федру Расина, сам играет в любительском спектакле в пьесе «Медея» того же Расина, переводит «Филоктета» Софокла и комедии Аристофана. Эпоха Возрождения волнует его, прежде всего шекспировскими образами Гамлета, Отелло, Короля Лира с их мощными страстями и трагическими конфликтами, в которых внешний мир и душевный мир человека изображаются всегда рельефно и живописно.
Сергею Тимофеевичу Аксакову в отечественном литературоведении не уделялось много внимания. Его имени нет даже в последней программе по истории русской литературы XIX века для филологических факультетов страны. Опубликованная в 1959 году монография Сергея Машинского о Сергее Тимофеевиче Аксакове, безусловно, обладает многими достоинствами: в ней прослежен творческий путь писателя, всесторонне отражен его интерес к театру. Но творчество Аксакова рассматривается по преимуществу только в контексте русской литературы и культуры. Однако, имя Аксакова наряду с Достоевским, Чеховым, Толстым и Тургеневым много значило для европейского читателя. Его книги переведены на немецкий, английский, французский, норвежский, болгарский языки и т. д. для нас большой интерес представляет перевод «Семейной Хроники», осуществленный в 1916 году Джеймсом Даффом. Перед Дж.Д. Даффом стояла сложная задача передать стиль писателя, который в совершенстве владел всеми богатствами русского языка, был искусным мастером изображения природы, тонким психологом. Ему необходимо было донести до читателей другой страны, до носителей другого языка быт, традиции и стиль жизни России, как можно ближе познакомить тех, кто не знает русского языка, с данным произведением. Дафф справился с этой задачей мастерски, многие страницы звучат на английском языке почти так же, как на русском:
Музею С.Т. Аксакова в городе Уфе исполнилось в сентябре 1997 года шесть лет. А в 1996 году по коммерческим делам из Великобритании в Россию приехал господин Дафф, внук Джеймса Даффа, переводившего произведения С.Т. Аксакова на английский язык. Джеймс Дафф (1860-1940) закончил классическое отделение Тринити колледжа в Кембридже и прославился своими изданиями трудов Ювенала. Выучив русский язык в сорокалетнем возрасте для того, чтобы читать Толстого и Тургенева в подлиннике (известных ему ранее в переводах), он увлекся также Аксаковым и Герценым, которых перевел вскоре на английский язык. Ему не довелось побывать в России, но у него были знакомые среди русских, в частности, он переписывался с Алексеем Георгиевичем Пашковым, сыновья которого обучались в Тринити колледже. Издатель Эдвард Арнольд в 1916-1917 годах опубликовал знаменитую трилогию Аксакова в переводах Даффа под названием «Годы детства» («Детские годы Багрова-внука»), «Русский джентльмен» («Семейная хроника»), «Русский школьник» («Воспоминания»).
В произведениях К.С. Аксакова и И.С. Аксакова значительное место уделено проблемам путей национального развития. Однако эти вопросы обычно ставятся в рамках других - более широких или более узких, что и заставляет попытаться специально воспроизвести эту сторону их идей.
Духовное наследие К.С. Аксакова, как и многих других славянофилов, представляет собой исключительно многогранное и до сих пор недостаточно осмысленное явление.
Между тем его многообразие, богатство и глубина обусловливают целесообразность перехода от преимущественно общих характеристик его взглядов к более внимательному изучению разработанных им концепций и подходов к конкретным проблемам философии, социологии, культурологии.
Общепринято выделять в русском славянофильстве два этапа, один из которых, более ранний, представлен именами А.С. Хомякова, Ю.Ф. Самарина, И.В. Киреевского, К.С. Аксакова, а второй - прочно связывают с книгой Н.Я. Данилевского «Россия и Европа» (1868-1871). Общее, что объединяет эти два периода развития славянофильства - постановка его выдающимися представителями проблемы общих основ и своеобразия русской культуры по линии Россия-Запад с учетом природных, этнических, исторических, государственно-политических и культурных сторон развития общества от древности до XIX столетия. Обращаясь к Фр. Могену, французскому политическому деятелю, Ю.Ф. Самарин писал: «Итак, обратимся к изучению нашего прошлого. Извлечем его из праха, исследуем в нем зародыши жизни, наши природные начала, которые по сие время не могли получить надлежащего развития... Влияние Запада на Россию кончилось; впредь мы будем от него заимствовать только материальные результаты его цивилизации, как, например, промышленность; отныне развитие наше будет вполне самобытно».1 По существу ранние славянофилы стремились выработать мировоззрение, опирающееся на принципы романтического универсализма с выделением некоего самобытного духовного начала, закрепленного в гуманитарной и социальной сферах, в явлениях соборности, православия и общины.
