В середине 1990-х годов мемориальный Дом-музей С.Т.Аксакова в Уфе посетил корреспондент Американской телекомпании Си-Би-Эс Нъюс Уиллиам Гаспериани. Сотрудникам музея он показал "Семейную хронику" С.Т. Аксакова, переведенную на английский язык Джеймсом Даффом под названием "Русский джентльмен". Так мы впервые узнали о переводчике из Кембриджа, который в 1915-1916 годах перевел трилогию Аксакова на английский язык В этом переводе она была напечатана и в Америке и включена в так называемый "Канон" (список литературы, с которым должен быть знаком молодой человек, заканчивающий колледж, причем книги Аксакова рекомендуется читать перед тем, как приступить к знакомству с творчеством Достоевского). Мы попросили г-на Гаспериани подарить книгу для фондов музея, но он отказался, ссылаясь на то, что она не его, а взята на время поездки в Уфу у друга.
Осознание неповторимости и уникальности своей культуры у многих народов происходит в переломные, а порой и трагические моменты истории, когда ставится вопрос о выживании и самого народа, и его культуры. Евразийское движение возникло в среде первой волны русской эмиграции как реакция на крушение Российской империи и победу большевизма в гражданской войне. "Русская Диаспора прониклась осознанием трагизма утраты своего национального быта, живя в чуждых условиях иноземной культуры, нравов, обрядов, этикета, обихода, общения" (8, 172). Евразийцы прекрасно понимали, что великие культуры всегда религиозны, а без религиозные - упадочны. Поэтому главенствующим и связующим началом отечественной культуры ими признавались сначала православие, а позднее - и ислам. Если ранний евразиец Н.С. Трубецкой, восхищаясь духовной дисциплиной, "величавой сплоченностью", единством права, религии и быта в исламе, считал, тем не менее, его догматику бедной и плоской, мораль грубой, а о перспективах религиозного взаимодействия православия и ислама и вовсе умалчивал; то наш современник А.Г. Дугин видит спасение России в духовном возрождении ее традиционных религий: "Успех восстановления в России нормального порядка вещей может быть достигнут только в результате духовного союза русского Православия с Исламом" (12, 151). Ценность "личности" народа, его право быть "самим собой" не вызывали сомнений у евразийцев. Важным понятием для них было "братство народов". За эмпирической данностью усматривались геополитические связи в веках, наличие некоторого родства по этногенезу и ряда общих черт психологического склада.
В Уфе, на крутом берегу Белой, в трехстах метрах друг от друга находятся два старинных здания, два духовно-нравственных учреждения. Это мемориальный Дом-музей С.Т. Аксакова, в котором располагается Аксаковский фонд, осуществляющий Аксаковскую программу Международного фонда славянской письменности и культуры, и Центральное Духовное управление мусульман России и европейских стран СНГ.
Аксаковский клуб образовался весной 1998 года на базе дома-музея С.Т. Аксакова и кафедры мировой культуры Башкирского государственного педагогического института. Целью его создания были поиск и поддержка патриотически ориентированной творческой молодежи. Во времена, когда "любовь к отеческим гробам" считалась красно-коричневой заразой, лишь немногие молодые люди решались открыто заявлять о приверженности культурным традициям своей родины, оплеванной и осмеянной всеми средствами массовой информации. Обсуждение фильмов и спектаклей, "круглые столы" и художественные выставки, вечера поэзии и съемка видеофильмов - вот основные формы работы Аксаковского клуба за последние годы. И хотя его состав и места обитания постоянно менячись, неизменными оставались стремление каждого из его участников к самопознанию и самовыражению, отечественной культуры и определению ее места в мировом культурном процессе. Аксаковским клуб был назван не случайно. Подобно семье Аксаковых в XIX веке, его участники на рубеже XX и XXI веков стремятся к достижению равноправного диалога и плодотворного согласия между ведущими мировыми цивилизациями Востока и Запада и отечественными национальными и религиозными традициями.
Англоязычная критика о С. Аксакове не многочисленна, но основательна. Это в первую очередь вступительные статьи к переведенной в Англии в 1916-1917 гг., ставшей бестселлером, трилогии - "Детские годы Багрова-внука", "Семейная хроника" и "Воспоминания". Она опубликована в переводах Д. Даффа под заглавием - "Годы детства", "Русский джентльмен" и "Русский школьник". Сам переводчик объяснял изменения русских названий следующим образом: "Воспоминания о школе и гимназии опубли¬кованы Аксаковым в 1856 году, когда ему было 65 лет. Он назвал их просто "Воспоминания", не предполагая, что затем последуют "Детские годы Багрова-внука" и "Семейная хроника". Заглавие "Русский школьник" выбрано для удобства перевода, ибо в этой части писатель рассказывает о годах учения, в частности, в Казанской гимназии, преобразованной в 1804 году в университет. Ему тогда исполнилось 15 лет. "То были славные годы для Аксакова - немного науки, но зато много театра, а летом охота и рыбная ловля. Если бы в наших университетах существовала бы такая же система, у нас бы тоже рождались свои Аксаковы", - с юмором заключает Д. Дафф.'
Деталь в литературе - явление предметно-образного, художественного мира, его "кирпичик" и минимальная "единица измерения". В "маленьких деталях"1 в полной мере проявляется " безудержность индивидуализации образа, с одной стороны, и тяготение к широчайшей типической значимости, обобщающей системности, моделирующей характерности, с другой. Термином "деталь" (от фр. detail - подробность, мелочь) принято называть, "выразительные подробности произведения", которые несут "значительную смысловую и идейно-эмоциональную нагрузку, отличающуюся повышенной ассоциативностью"2.
