Молодой русский писатель из Башкирии Михаил Чванов пришел в отечественное аксаковедение в конце 60-х годов ХХ века, в годы экзистенциального осмысления русской литературой современной действительности и поисков своих национальных и религиозных корней. К этому времени в аксаковедении уже появилось первое в советском литературоведении фундаментальное исследование творческого пути С.Т.Аксакова, сделанное С.И. Машинским; пользовались заслуженным читательским успехом яркие публицистические очерки в защиту аксаковских мест В.А.Солоухина; были опубликованы кропотливые краеведческие изыскания о семье Аксаковых и ее окружении в Башкирии и Оренбуржье известных уфимских краеведов Г.Ф. и З.И.Гудковых. Так что Чванов пришел не на пустое место. Но он, может быть, острее других почувствовал, что пришел на руины не только усадеб и храмов, но и всей русской православной культуры; и начал вместе с другими упорно разгребать завалы.
Первой его книгой аксаковской тематики стала небольшая по объему брошюра «Аксаковские места в Башкирии», вышедшая в Башкирском книжном издательстве в 1976 году, где молодой автор поделился своими впечатлениями от поездок по местам, описанным в «Детских годах Багрова-внука» и «Семейной хронике». Характерно, что уже тогда Чванов сумел найти такой тон, такие слова и такой угол зрения на это запустение, что вызвал у читателей разного уровня не гнев и уныние, не желание найти виноватых, а гордость за свое прошлое и стремление привести его в достойный вид. Главным достоинством этой книги было то, что она, подобно колоколу, пробудила многие души от духовной спячки и равнодушия к своему прошлому.
Следующим шагом в постижении аксаковского наследия стала для Чванова серия предисловий к книгам С.Т. и И.С.Аксаковых, выпущенных Башкирским книжным издательством в серии «Золотые родники» с 1977 по 1986 годы. Душой этой серии был неутомимый исследователь и пропагандист русской литературы о Башкирии М.Г. Рахимкулов, открывший много малоизвестных и несправедливо забытых произведений русскоязычных авторов. В своих предисловиях к книгам С.Т.Аксакова «Детские годы Багрова-внука», «Семейная хроника» и «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» Чванов, знакомя читателей второй половины ХХ века с географией аксаковских произведений, в то же время ненавязчиво вводил их в мир аксаковских идей, показывая их актуальность и глубину. Так, в годы тревожно вставших перед советским обществом экологических проблем Чванов обратил внимание читателей Аксакова на его природосберегающие идеи: «И самое поразительное, что еще в то время, в век первозданной, почти еще не тронутой человеком природы, /…/ он – одним из первых на планете! – поднял свой тревожный голос в защиту окружающей среды» (6, 9).
В 1983 году в предисловии к «Семейной хронике» Чванов уже вплотную подошел к одному из краеугольных камней православной культуры – устоям русской патриархальной семьи. Не имея возможности открыто пропагандировать христианские ценности в атеистическом обществе, он, тем не менее, в пору глубокого кризиса светской семьи высказался достаточно твердо и ясно в пользу идеалов семьи православной: «… в семье, как и в нравственности вообще, есть те непреходящие ценности, то есть ценности, которые не меняются, которые не должны меняться от времени, независимо от меняющихся общественных отношений…» (9, 13).
Прекрасно понимая, что понятие «патриархальность» уже в ХIХ веке несло оттенок отжившего, а в советское время связывалось уже напрямую с реакционностью, Чванов в этом вопросе обратился за поддержкой к авторитетам А.П.Платонова и Л.Н.Толстого, Ю.В.Трифонова и писателей-деревенщиков. Сам же он дал такую формулировку патриархальности, к которой наше общество стало подходить только сейчас, пережив в 90-е годы самые бесчеловечные эксперименты над семьей: «Может быть, патриархальность – это культура семьи, во главе которой стоял и стоит трезвый, добрый, справедливый и строгий – последнее не менее необходимо – отец» (9, 13). Говоря о взаимодоверии, взаимоуважении и взаимоподчинении интересов в семье Багровых, изображенной Аксаковым, Чванов подразумевал под этим идею соборности, занимавшую важное место в идеологии славянофильства. Все это, разумеется, не умаляло роли матери, но, как писал Чванов, только давало ей «направленную определенность» (9, 14). К сожалению, даже сейчас эти идеи имеют немало противников. Не случайно, что в недавно нашумевшем фильме А.Звягинцева «Возвращение» наибольшее недоумение и неприятие вызвал патриархальный образ сурового отца. Наметки нравственно-философской концепции семьи в творчестве С.Т.Аксакова, сделанные Чвановым в предисловии к «Семейной хронике», получили дальнейшее развитие в его последующих статьях в 90-е годы.
Ярким событием в отечественном аксаковедении стал выход в 1990 году в московском издательстве «Современник» книги Чванова «Если не будете как дети…», продублированной в 1991 году с небольшими добавлениями Башкирским книжным издательством под заглавием «Корни и крона». Приуроченная к 200-летию со дня рождения С.Т.Аксакова, эта книга вобрала в себя все лучшее из публицистических статей и очерков Чванова, посвященных роли семьи Аксаковых в отечественной культуре. Новым в этой книге по сравнению с предыдущими работами на эту тему стал не только широкий охват наиболее значительных деятелей русской культуры ХVIII-ХХ веков, связанных с Башкирией и Оренбуржьем непосредственно или через семью Аксаковых, но и, главным образом, глубокий и всесторонний анализ причин взлетов и падений русской православной культуры последних 200 лет. В качестве главного мерила в своих изысканиях Чванов избрал семью Аксаковых, признанную еще в ХIХ веке многими современниками своеобразным нравственным эталоном.
Потрясения ХХ века, обрушившиеся на Россию, были вызваны не только политическими и экономическими причинами, но и глубокими духовными сдвигами, вызвавшими брожение и смуту в душах и умах россиян. Первая волна новых преобразований в конце ХХ века побудила целый ряд отечественных мыслителей обратиться к опыту прошлого, чтобы извлечь из него уроки на будущее. Одним из таких мыслителей был уфимский писатель Михаил Чванов. Всматриваясь в начале 90-х годов в прошлое Уфы и Башкирии, разбираясь в скрещении судеб Аксаковых, Нестеровых, Рычковых и других памятных отечественной культуре фамилий, он, как геолог на плохо исследованной местности, находил новые, скрытые под толщей напластований сокровища взлетов таланта и духовных прозрений, пропасти нравственных падений целых поколений и покрытые травой забвения некогда прекрасные и чистые озера народных обычаев и вековых моральных норм.
Насколько правомерным был такой подход к наследию семьи Аксаковых? Думается, что наряду с чистым литературоведением, исследующим только историю и поэтику литературы, имеет право на существование и комбинированный, общекультурологический метод, примененный Чвановым, ведь как свидетельствует общемировой опыт развития наук, многие открытия достигаются на стыках самых разнообразных направлений научных и художественных исследований. В отличие от набиравшего в те годы популярность постмодернистского подхода к культуре, Чванов в своих исследованиях опирался на традиции народной нравственности и русского православия, очищенного от имперского официоза и обогащенного опытом искушений ХIХ и испытаний ХХ веков. В этом сказалась равновеликость личности писателя его таланту. В смутное время перемен, когда многие художники превратили свои способности в товар, подчас даже опасный для его потребителей, Чванов осознал свой дар как ответственность перед прошлыми и нынешними поколениями в плане поддержания и укрепления морального духа народа, без которого он превращается в одичавшую толпу. В этом он наследник великой учительской традиции русской литературы, идущей от митрополита Иллариона и протопопа Аввакума до А.И.Солженицына и В.Г.Распутина.
Жанровая размытость книг Чванова «Если не будете как дети…» и «Корни и крона», в которых лирические зарисовки перемежаются с научными изысканиями, а история литературы соседствует с экологическими памфлетами, ввела их в русло русской культурной традиции, отличающейся от европейской большим жизнеподобием. Там, где европейская наука и искусство пытались разъять действительность на отдельные, удобные для изучения части, русские ученые и художники пытались воспроизвести и осмыслить целое. Поэтому Чванову близок С.Т.Аксаков с его наукообразными в части охоты и рыбной ловли и одновременно очень искренними и поэтически тонкими мемуарами. Потому-то он отдал предпочтение свободной манере изложения «Дневных записок…» путешествия по Южному Уралу солдатского сына академика И.И.Лепехина, так шокировавших в ХVIII веке тогдашних академиков, сожалея при этом, что «в большинстве своем не по этому свободному языковому пути пошла современная научная литература. Она все больше и больше пишется по принципу: чем более не по-русски, чем более непонятно, тем, мол, «ученее» и «научнее»» (11, 102).
Размышляя о сегодняшнем дне воспетой С.Т.Аксаковым реки Белой, Чванов с тревогой заметил, что мы все чаще приходим на ее берега со словом «борьба», словно забыв о том, что «борются только со злом, а бороться с добром, с корнями своими, с природой, с неразрывными связями с великим космосом – это что-то вроде сумасшествия. А у нас теперь даже самое мирное и святое – не уборка урожая, а борьба за хлеб» (11, 106). Страна Аксакова для Чванова – это «красота умиротворения, согласия, сочувствия, созвучия, сопонимания» (11, 107). Эта красота противостоит гнетущей красоте созидания, которую последние два столетия на все лады восхваляли певцы капитализма и социализма. Строительству искусственного мира, приведшего человечество к концу ХХ века к системному кризису и глобальной экологической катастрофе, писатель противопоставил идеи человеческого созвучия с природой двух его знаменитых земляков С.Т.Аксакова и М.В.Нестерова.
Целостный взгляд на мир позволил Чванову еще в начале 90-х годов в очерках о семье Аксаковых, собранных в книгах «Корни и крона» и «Если не будете как дети…», сделать тревожные выводы о связях экологической катастрофы с моральным упадком общества: «Любая река гибнет, - писал он, - когда гибнут или отравлены родники, ее слагающие. Гибнет душа народа, когда мы перестаем питать ее из древних источников, более того – когда мы начинаем сознательно или бессознательно отравлять их» (11, 131-132). Творческое наследие семьи Аксаковых оказалась для него тем источником, который способствовал возрождению традиционной отечественной культуры. Завершая один из очерков книги «Если не будете как дети…», Чванов вопрошал: «Неужели из миллионов поклонников С.Т.Аксакова не найдется ни один истинно деятельный человек, кто смог бы начать дело об увековечении памяти этих великих патриотов, редкой, исключительной совести и честности писателей и общественных деятелей?..» (11, 218). Через несколько лет, не дождавшись желающих, он взвалил эту ношу на себя.
В 1992 году Чванов стал директором Мемориального дома-музея С.Т.Аксакова в Уфе, приняв тем самым на себя ответственность за сохранение и пропаганду аксаковского наследия в Республике Башкортостан и за его пределами. В это же время был образован Аксаковский фонд, ставший составной частью Международного фонда славянской письменности и культуры, который тоже возглавил Михаил Андреевич. Все это позволило ему не только найти точку опоры в нелегкий для него период жизни, но и привлечь к творческому освоению богатого аксаковского наследия общественность Башкортостана, России, ближнего и дальнего зарубежья.
К своему 50-летию писатель пришел с горькой и выстраданной книгой «Время Концов и Начал», выпущенной уфимским издательством «Китап» в 1994 году. Два эссе в ней были посвящены С.Т. и И.С.Аксаковым. «Быль о великом семьянине» вобрала в себя в заново переосмысленном виде прежние работы Чванова о «Детских годах Багрова-внука» и «Семейной хронике» С.Т.Аксакова. В смутные годы перестройки, когда распался Советский Союз, рушились социальные институты и идеология, когда над страной нависла угроза новой гражданской войны, Михаил Андреевич увидел не только время Конца и советской эпохи, и ложно понятых идеалов Просвещения, и светского гуманизма, и многих других иллюзий; но и время Начал возрождения религиозных и нравственных традиций народов Евразии.
«С.Т.Аксаков /…/ дал нам понять, - писал Чванов,- что только в крепкой семье и семейных отношениях с природой возможно наше будущее» (3, 224). Рассматривая семью как микромодель общества, Чванов вслед за А.П.Платоновым подчеркнул ее универсальность для любых эпох. В годы всеобщего упования на успех реформ он писал о неизменных базовых ценностях семьи, таких, «как непререкаемый авторитет отца, взаимодоверие и взаимоуважение, взаимоподчинение интересов, но и место в семье каждого члена семьи, как и в обществе» (3, 196). Эту модель, далекую от сегодняшней действительности, Чванов иллюстрировал примерами из аксаковских произведений и взаимоотношений С.Т.Аксакова со своими детьми. В эссе «Быль о великом семьянине» он противопоставил духовное и физическое раскрепощение женщины ложно понятой ее эмансипации. Еще со времен В.Г.Белинского эмансипация воспринималась как разрушение патриархальных устоев. Этому искажению женской сути в ожесточении и гипертрофированном лидерстве Чванов противопоставил женские образы в произведениях С.Т.Аксакова, реальную жизнь его жены Ольги Семеновны и внучки Ольги Григорьевны.
Лишь после тщательного и подробного анализа механизмов гармонии патриархальной семьи Чванов вывел свои рассуждения на идеи соборности и всеединства. Очищая от многочисленных наветов наследие славянофилов, Михаил Андреевич увидел в них не защитников реакционной крепостнической утопии, а честных русских людей, болевших за свой народ, стремившихся преодолеть раскол нации и видевших в основе отечественной культуры не эгоистический индивидуализм, а семейное или хоровое начало. И хотя Россия пошла иным путем, ни в ХIХ, ни в ХХ веке не прислушавшись к голосу славянофилов, многие их идеи получили дальнейшее развитие и принесли плоды другим народам и государствам.
Восстановлению Димитриевского храма в селе Надеждино Белебеевского района Башкирии была посвящена статья Чванова «Крест мой?..», опубликованная в №4 журнала «Наш современник» за 1997 год. Эта статья не только о восстановлении храма, но и о возрождении веры в людских сердцах.
Впервые оказавшись в Надеждино весной 1969 года, корреспондент молодежной газеты Михаил Чванов каким-то чудом предотвратил намеченный через неделю взрыв местной церкви, связанной с именем Аксаковых. С тех пор этот храм стал одним из основных дел и забот его жизни. Храм объединил людей разных национальностей и вероисповеданий во время надвигающегося всеобщего разъединения. Не все, кто помогал или мешал его восстанавливать, представляли нравственно-религиозное значение семьи Аксаковых. Иначе одни испугались бы ответственности данной затеи, а другие – стали ожесточеннее сопротивляться. Когда же общими усилиями этот скромный сельский храм был восстановлен, Чванов посчитал «актом великого нравственно-исторического значения, что церковь во имя святого великомученика Димитрия Солунского, в которой крестили великого русского, в венах которого текло больше тюркской, чем славянской крови, восстанавливало правительство Башкирии» (7, 223). В этом, по мысли Чванова, сказалась геополитическая реальность евразийства, в которой вот уже не одно столетие на стыке Европы и Азии живут в согласии тюркские и славянские народы.
Важным моментом для Чванова явилось то, что семья Аксаковых, соединив в своих жилах тюркскую и славянскую кровь, была глубоко православной. В этом он тоже усматривал геополитическую реальность евразийства, приводя примеры истории взаимоотношений Древней Руси и Золотой Орды: «Золотая Орда, выдвинувшись на Запад и на время географически поглотив Русь, спасла от унижения Православие» (7, 227). Восстанавливая храм на стыке Европы и Азии для немногочисленных деревенских старушек, переживших коллективизацию, войну, послевоенное лихолетье и все последующие эксперименты над российской деревней, писатель задумался о своем истинном предназначении на Земле, потрясенно осознав, что его Крест в этой жизни – «возродить из руин Божий храм и тем самым дать последнюю радость этим великим русским женщинам, которые и есть Россия…» (7, 217).
Проблемам непростых взаимоотношений православия и ислама сквозь призму духовного наследия семьи Аксаковых была посвящена беседа М.А.Чванова с Верховным муфтием России Шейхомуль-Исламом Талгатом Таджуддином «Всевышним предопределено нам жить вместе…», опубликованная в №1 журнала «Москва» за 2000 год, а также в ряде других периодических изданий страны. Кроме того, текст этой беседы в виде листовок распространялся в Чечне во время проходивших там боевых действий.
По мнению Чванова, Аксаковы своим славянофильством выразили православную суть России. Это учение не имело ничего общего с самоизоляцией и враждой с другими народами. Возникшее в ХХ веке на его базе евразийство окончательно утвердило духовное и геополитическое единство народов Центральной Евразии, исповедующих преимущественно православие и ислам. В современной России, лишенной национальной власти и национальной идеологии, остались «две реальные духовные силы, продолжающие удерживать нравственный дух народа: это Православие и Ислам» (1, 160). И символом их жизненности и единства служат два здания в Уфе, на крутом берегу Белой, в трехстах метрах друг от друга. Это Мемориальный дом-музей С.Т.Аксакова, ставший одним из центров православной культуры в Башкирии, и Центральное Духовное управление мусульман России и европейских стран СНГ, организованное по инициативе крестного отца С.Т.Аксакова сенатора Мертваго. Участники беседы были единодушны в том, что Аксаковы на границе двух мировых цивилизаций не просто счастливым образом соединили в себе славянскую и тюркскую кровь, но и заложили прочный фундамент сотрудничества между коренным русским духовным движением и истинным исламом.
Особое место в творчестве Чванова занимает Иван Сергеевич Аксаков. Из всех сыновей С.Т.Аксакова он оказался наиболее близким ему по характеру и общественному темпераменту. Еще в 1986 году, в год столетия со дня смерти И.С.Аксакова, Михаилу Андреевичу удалось издать в Уфе в серии «Золотые родники» сборник его стихотворений и статей «И Слово правды…» со своим предисловием, что было воспринято одними как вызов существующей системе, а другими – чуть ли не как подвиг восстановления попранного национального достоинства, протеста против равнодушия и беспамятства. Особое внимание в своей статье Чванов уделил деятельности И.С.Аксакова как основателя и вождя Московского славянского комитета. Впоследствии сам Михаил Андреевич, будучи вице-президентом Международного фонда славянской письменности и культуры, неоднократно бывал в Болгарии, Сербии и Черногории с культурными и общественными миссиями и на личном опыте убедился в масштабах помощи И.С.Аксакова славянским странам в их освобождении от многовекового рабства, а также в той благодарной памяти, которой окружено там это имя по сей день. Поэтому с особой горечью и сожалением Чванов писал в 1986 году, в год 100-летия со дня смерти И.С.Аксакова, что на его родине – в селе Надеждино в Башкирии – ничего не было сделано для увековечения этого замечательного человека и его семьи.
В сборнике «Время Концов и Начал» в эссе «Где ты, новый Иван Аксаков?» Чванов продолжил свои размышления об этой недооцененной в России личности. На рубеже Нового Смутного Времени, приползшего на Русь в 90-е годы ХХ века, для русского самосознания было крайне важно осмыслить судьбу этой великой и в то же время глубоко трагической фигуры всего славянского мира. Иван Аксаков был великан, голос которого в защиту славянства был слышен по всей Европе, но он был бессилен во внутренней борьбе с отечественной антинародной бюрократией, опутавшей его при жизни хитроумными цензурными путами. После преждевременной кончины от разрыва сердца, вызвавшей сочувственные отклики во всем славянском мире, этот несгибаемый патриот на долгие годы был предан забвению с ярлыком «русского националиста». В личности Ивана Аксакова Чванов увидел принципиального государственного чиновника, заботившегося о народных и государственных интересах, а не о своем имени и кармане; блестящего публициста, почти все статьи которого вызывали самый широкий общественный резонанс и были подвергнуты цензурным искажениям; пытливого ученого-исследователя; возмутителя общественных устоев, ратовавшего за упразднение дворянского сословия.
В Новое Смутное Время, когда определенные силы пытались столкнуть между собой славянские народы, Чванов призвал их вернуться к прежнему братству, соединить в котором могли бы только святые для всех славян имена равноапостольных Кирилла и Мефодия, укрепивших древнюю славянскую письменность, и Ивана Аксакова, так много сделавшего для свободы болгар и сербов. Рассказывая о своей поездке в Болгарию ранней весной 1991 года, Михаил Андреевич вопреки слухам об охвативших страну антисоветских и антирусских настроениях на личном опыте убедился в том, как болгары чтут память погибших за ее освобождение русских воинов и сколь свято для них имя Ивана Аксакова. Все это эссе пронизано ожиданием появления на политическом горизонте России нового лидера, способного, подобно Ивану Аксакову, соединить нравственный авторитет с конкретными, практическими делами во благо своего Отечества и всех братских народов.
В очередной раз к личности И.С.Аксакова Чванов обратился в год его 180-летия в статье «Печальник славянства», опубликованной в №12 журнала «Наш современник» за 2003 год. Умудренный горьким опытом двенадцати последних лет, писатель оставил многие прежние иллюзии и с огорчением признал, что выдающаяся роль Ивана Аксакова в освобождении славянских народов от многовекового рабства ныне одинаково неизвестна «как русской молодежи, так и нынешнему поколению сербов, болгар, чехов и тем более – латышей и эстонцев» (10, 119). И в этом прямая вина не только политиков и журналистов, но и большей части славянской интеллигенции, которая за все годы гласности и демократии не удосужилась открыть глаза простому народу на его истинных друзей и врагов.
С особой горечью Чванов констатировал негативную роль некоторых духовных вождей перестройки, добавившим к прежним ложным обвинениям новые несправедливые выводы о духе славянофильства: «К этому уже в наше постсоветское время успел приложить руку «великий гуманист» и русофоб А.Д.Сахаров: «Дух славянофильства на протяжении столетий представлял собой страшное зло»» (10, 119). Куда привели страну противники славянофилов теперь увидели все, а мысль Чванова обратилась к поискам выхода из этого системного кризиса и морального упадка: «Народ русский ныне вымирает не от голода /…/, народ вымирает даже не от алкоголизма и наркомании, а от безнадежности, бессмысленности своего существования, что его повели по чужим, не русским путям к не русским конечным целям. Дайте ему надежду, верните ему национальную идею, о которой нынешние правители стесняются даже упоминать /…/, и он накормит не только себя, но и, как раньше, еще полсвета» (10, 125). По мысли Чванова, «Все, что мы ныне имеем со славянами и между славянами, все, что мы ныне имеем с Россией, - печальный результат и того, что век с лишним назад не прислушались к И.С.Аксакову» (10, 127). Иван Сергеевич уже тогда явственно видел грядущие беды от разделения народов, их взаимной подозрительности и гордыни. А первопричину всего этого Чванов вслед за И.С.Аксаковым указал четко и ясно: «…это прежде всего отпадение русской интеллигенции от Бога» (10, 126).
И все же Михаил Андреевич в итоге своих семнадцатилетних размышлений над идеями славянофилов, поездок и встреч в различных славянских странах не мог прийти к окончательному выводу о пользе или губительности славянского единства: «Не обманываем ли мы сами себя? Не идеализировали ли братья Аксаковы русского человека? /…/ Может, действительно, идея славянского единства оказалась пагубной для России? Может, феномен И.С.Аксакова сыграл отрицательную роль в ее истории? Вместо того чтобы заняться собой, Россия бросилась спасать других, а в это время ее уже вовсю ел внутренний червь. И что вместо благодарности, кроме подозрительности, получила Россия в результате этой идеи: она была втянута в Первую мировую войну, которая тайной беззакония была переведена в гражданскую, в самоуничтожение русского народа. И не бросились спасать ее ни болгары, ни сербы» (10, 130-131). По мысли Чванова, русский народ стоит сейчас у последней черты, и задача патриотической интеллигенции сказать ему всю горькую правду, но так, чтобы не убить его окончательно, а поднять с колен. И в этой нелегкой задаче большую помощь могут оказать идеи И.С.Аксакова, имя которого, как надеется Михаил Андреевич, «у нас не столько в прошлом, сколько в будущем» (10, 129).
Более 35 лет отделяет первую газетную публикацию Чванова «Я был в Аксакове…» от сегодняшнего дня. За прошедшее время аксаковская тема в творчестве уфимского писателя из малозаметной стала стержневой. Не случайно в 2002 году он был удостоен Всероссийской литературной премии имени С.Т.Аксакова за активную деятельность по сохранению и пропаганде духовного наследия семьи Аксаковых. Начав с защиты аксаковских мест от окончательного разрушения, Михаил Андреевич в ходе восстановительных работ, встреч с людьми и приобщения к богатому наследию отечественной культуры открыл для себя и своих читателей страну Аксаковых. Эта страна оказалась не за семью морями, а у нас под боком: в Башкирии и Оренбуржье. Но увидеть ее дано не всем. Для этого надо иметь чистую детскую душу, любовь к окружающему миру и глубокую веру предков. Тогда будет понятно отношение С.Т.Аксакова к природе Приуралья, тогда не вызовут недоумения его блестящие описания нравов провинциальной патриархальной семьи, заставившие задуматься в 1941 году гениального А.П. Платонова, тогда станет ближе и подмосковное Абрамцево, с легкой руки С.Т.Аксакова ставшее Меккой для целой плеяды выдающихся деятелей русской культуры.
Возродив из руин храм и усадьбу в Надеждино, Чванов не только заново открыл для себя и своих читателей великого «печальника славянства» И.С.Аксакова, посвятив ему ряд своих лучших статей, но и обнаружил неведомое ему доселе истинное братство людей разных национальностей и религий, объединенных близкой всем высокой духовной целью. На стыке Европы и Азии люди возродили пока только символы нравственного духа народа, но и этого опыта оказалось достаточно, чтобы весть о нем разнеслась по горячим точкам планеты: Балканам, Ближнему Востоку и Северному Кавказу.
В отличие от многих, пишущих о семье Аксаковых, Чванов не столько анализирует их произведения, сколько приобщает себя и своих читателей к их жизненному и духовному опыту. В этом с особой наглядностью сказывается позиция смирения верующего человека. Он обращается к опыту Аксаковых не для того, чтобы судить их по законам литературоведения, а чтобы учиться верить и жить как они.
Почему-то именно в нашем крае с какой-то мистической последовательностью накануне исчезновения с исторической сцены важнейших для России классов и сословий из их рядов появлялись наиболее яркие и чистые певцы православной культуры. Через три года после смерти С.Т.Аксакова, унесшего за собой цветение отечественного дворянства, в 1862 году в уфимской купеческой семье родился М.В.Нестеров, воспевший в своих картинах Святую Русь. А спустя неполных два года после его смерти, в 1944 году в крестьянской семье искалеченного на войне солдата, неподалеку от родных мест Салавата Юлаева и Рами Гарипова родился русский православный писатель и общественный деятель М.А.Чванов. Что это? Случайные совпадения, неизвестные пока науке космические биоритмы или Промысел Божий? А может, это ушедшие православные поколения пытаются достучаться до нас?
СНОСКИ
- «Всевышним предопределено нам жить вместе…»: [Беседа вице-президента Междунар. Фонда славянской письменности и культуры М.Чванова с Верховным муфтием России Шейхом-уль-Исламом Т.Таджуддином о роли семьи Аксаковых в сближении славянских и тюркских народов, православия и ислама] // Москва. – 2000.- №1.- С.152-160.
- Чванов М.А. Аксаковские места в Башкирии.- Уфа: Башк. Н. Изд-во, 1976.- 71 с.: ил.
- Чванов М. Быль о великом семьянине: Эссе // Чванов М. Время Концов и Начал: Повесть, рассказы, публицистика. – Уфа,1994.- С.188-233.
- Чванов М. «Выше этой похвалы мы никакой не знаем…» // Аксаков С.Т. Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. – Уфа,1984.- С.5-8.
- Чванов М. Где ты, новый Иван Аксаков?: Эссе // Чванов М. Время Концов и Начал: Повесть, рассказы, публицистика. – Уфа,1994.- С.233-265.
- Чванов М. Добрый волшебник // Аксаков С.Т. Детские годы Багрова-внука.- Уфа,1977.- С.5-14.
- Чванов М. Крест мой?..: [О восстановлении Димитриевского храма в селе Надеждино] // Наш современник. – 1997.- №4.- С.217-230.
- Чванов М. «Никаким награждениям знаками отличия не подвергался» // Аксаков И.С. И слово правды: Стихи, пьеса, статьи, очерки. – Уфа,1986.- С.5-20.
- Чванов М. Перечитывая «Семейную хронику» // Аксаков С.Т. Семейная хроника. – Уфа,1983.- С.5-20.
- Чванов М. «Печальник славянства»: [К 180-летию со дня рождения И.С.Аксакова] // Наш современник. – 2003.- №12.- С.117-135.
- Чванов М.А. Я был в Аксакове…: [О С.Т.Аксакове и рус. Культуре в Башкирии и Оренбуржье] // Чванов М.А. «Если не будете как дети…».- М.,1990.- С.3-292.
- Чванов М.А. Я был в Аксакове…: [О С.Т.Аксакове и рус. Культуре в Башкирии и Оренбуржье] // Чванов М.А. Корни и крона. – Уфа,1991.- С.3-294.
Федоров П.И.,
заведующий справочно-библиографическим
отделом библиотеки БГПУ