Имя художника–жанриста Константина Александровича Трутовского было широко известно во второй половине ХIХ века. Очень плодовитый автор, он оставил после себя много картин, акварелей, графики. М.В. Нестеров писал: «Это был талант не «репинский», но истинный, он был поэт, он был Шевченко в живописи»[8,337].
Еще при жизни К.А.Трутовского его картины были очень популярны и доступны простым людям: их печатали на предметах быта и ситцах, и обыватели часто украшали дома репродукциями его работ с изображением сцен народной жизни. В настоящее время произведениями художника владеют многие музеи мира, крупнейшие музеи России – Государственный Эрмитаж, Русский музей, Третьяковская галерея, а также музеи областных центров. В Уфе его картина «Афросинья» (1891г.) хранится в Художественном музее им. М.В.Нестерова [5а,46].
В экспозиции литературной части Мемориального дома–музея С.Т.Аксакова в Уфе висит небольшой рисунок с акварели Трутовского «С.Т.Аксаков диктует своей дочери Вере в Абрамцево»; оригинал её находится в Государственной Третьяковской галерее.
На ней изображен С.Т.Аксаков, который диктует одно из своих произведений. За несколько лет до смерти писатель совсем ослеп и был вынужден просить близких записывать за ним. Чаще всего это делала старшая дочь Вера. К.Трутовский сообщал об этом внучке писателя Ольге Григорьевне Аксаковой: «На ваш вопрос о рисунке, изображающем С.Т., диктующего свои записки, отвечу, что я делал этот рисунок и другой ( я и Иван Сергеевич в путешествии по Малороссии) – по наброскам, сохранившимся у меня. Пишущею же под диктовку С.Т. – я думал изобразить Веру Сергеевну, которая всегда ходила в таком костюме, как на рисунке, т.е. с косынкой на голове и в пелеринке» [1,646].
Отношения К.Трутовского и семей Самбурских и Аксаковых очень интересно переплетены и заслуживают отдельного рассказа.
Родился будущий художник в Курске 26 января 1826 года. Отец его, харьковский помещик, был очень расположен к искусству и поэтому, заметив талант мальчика к рисованию, стал поддерживать его. Впечатления детства, прошедшего среди яркой живописной природы Малороссии, навсегда остались в душе К.Трутовского. Украинский пейзаж, быт, своеобразные обряды на протяжении всей жизни давали ему темы для работы. «Сколько неразработанных материалов, - писал он, - представляет Малороссия художнику, как изображающему сцены, так и видописцу»[4,526].
После смерти отца девятилетнего ребёнка отдали в частный пансион, а через четыре года устроили в Петербургское Николаевское инженерное училище, которое в то время было, пожалуй, самым престижным в России учреждением подобного типа. Его выпускники - такие известные люди, как физиолог И.М.Сеченов, знаменитый инженер–фортификатор генерал Э. Тотлебен, писатели Д.В. Григорович и Ф.М.Достоевский.
Последний не только покровительствовал юному Трутовскому в училище, добрые отношения их связывали на протяжении всей жизни. Вдова писателя А.Г. Достоевская в письме сыну К.Трутовского отмечала: «Мой покойный муж чрезвычайно почитал и высоко ставил талант Вашего многочтимого отца и гордился тем, что был сотоварищем его по Инженерному училищу. Я помню, с какою радостью мой муж вспоминал свою последнюю с ним встречу…» [6,551].
Так случилось, что последний раз они виделись в Москве на торжествах по поводу открытия памятника А.С.Пушкину. Эта встреча вызвала у них самые приятные чувства. Оба вошли в историю праздника: Достоевский – знаменитой речью, посвящённой русскому поэту; Трутовский же украсил своей виньеткой меню торжественного обеда, на котором были стихи поэта: «Поднимем бокалы, содвинем их разом, Да здравствуют музы, да здравствует разум!»
С Достоевским был связан и другой эпизод жизни, который мог закончиться для Трутовского очень трагично. «Дело петрашевцев», перевернувшее судьбу Достоевского, чуть было круто не изменило и его судьбу, и только по милости Божией ему удалось избежать ареста. Именно в тот день, когда Трутовский должен был прийти в дом к писателю, произошло задержание всех, кто там присутствовал. Художник писал об этом: «Почему–то – я теперь не помню – мне всё не удавалось попасть на эти собрания, о которых я не имел никакого понятия. Наконец, любопытство одержало верх, и я решил, хотя раз пойти на один из этих вечеров. Но тут случилось событие, которое помешало мне исполнить намерение и в скором времени изменило всю мою жизнь»[6,175].
Событием была смерть матери. К.Трутовский срочно уехал из Петербурга. Он без сожаления оставил учебу в Академии художеств, в которой пять лет проучился в классе у художника–баталиста Ф.Бруни. Но так как его больше привлекала жанровая живопись, он хорошо осознавал, что в этом направлении Академия ему ничего нового не даст.
Выйдя в 1850 году в отставку, он поселился в своём Курском имении Яковлевка Обоянского уезда. Прежде эти земли принадлежали братьям Заплатиным - Семёну, Якову и Ефиму. Семён Григорьевич оставил своё имение дочерям Вере Семёновне Самбурской и Ольге Семёновне Аксаковой, супруге писателя С.Т.Аксакова, а Яков Григорьевич – дочери Марии, которая была бабушкой Константина Трутовского. Ей же досталась половина имения дяди – Ефима Григорьевича. Другую половину поделили между её двоюродными сёстрами Верой и Ольгой.
Таким образом, К.Трутовский приходился троюродным внучатым племянником О.С.Аксаковой, а её детям и своей будущей жене – троюродным племянником.
Проживание в одной деревне с Самбурскими способствовало знакомству молодого художника с их старшей дочерью Софьей, или Софи, как её называли домашние, и у них завязался роман. Отец невесты, Алексей Иванович Самбурский (1788–1862), в молодые годы служил в корпусе кавалергардов, участвовал в кампании 1813–14 годов. В отставку вышел подполковником. В жизни это был грубый, сварливый, занудный человек, а скупость его, по замечанию Ольги Семёновны, была сродни плюшкинской. Он противился этим отношениям, а затем и свадьбе, так как Трутовский не был богат.
Аксаковы, зная характер Алексея Ивановича, старались хотя бы на время вызволять сестёр из деревни, где они буквально прозябали, потому что отец строго следил за ними и позволял общаться только с выбранным им узким кругом людей. Несмотря на давление отца и, видимо, внутреннюю неуверенность, Софи в письмах просила Ольгу Семёновну помочь ей обвенчаться с художником.
Иван Сергеевич Аксаков предупреждал действия Ольги Семеновны: «Я не советую Вам, маменька, венчать их против согласия отца. Это можно было сделать прежде, когда ещё мнение Ал(ексея) Ив(ановича) не было высказано ясно, но теперь, когда от него вызван такой положительный ответ, идти против него может только сама дочь. Уговаривать же её к тому – нельзя. Нельзя брать Вам на себя ответственность такого поступка, особенно если последствия его будут горестны. Напишите Трутовскому, чтобы он погодил ездить <…> Пусть Sophie сама разделывается с ним, с своим чувством, и с отцом<…> Во имя чего Вы будете действовать? <…> А если через год после своего замужества, сделанного таким образом, она вдруг скажет, что ошиблась, что не любит Трут(овского), что не нашла с ним счастия и, напротив того, накликала себе вечных угрызений совести за то, что пошла против отца, у которого – не забудьте – всегда в запасе средство: проклясть» [4,236 ].
Ивана, как видно, очень настораживала в этом деле нерешительность и неопределенность двоюродной сестры, но и оставаться в стороне Аксаковы не могли. После ранней смерти Веры Семёновны в 1840 году Sophie несколько лет жила и воспитывалась у Аксаковых как родная дочь, и все они её очень любили. Иван Сергеевич ещё в ранних письмах отмечал, что судьба Софьи его постоянно занимает. И в этом случае он хотел поддержать влюблённую пару тем, что готов был отправить Самбурскому «письмо с угрозами: не хлопотать по его делам в Сенате и разорвать лично с ним всякие отношения»[4,236]. На Алексея Ивановича это должно было подействовать, так как он уважал Ивана Аксакова и, пользуясь родственными отношениями, обращался к нему за содействием в разрешении спорных вопросов в своих делах.
Ольга Семёновна, чтобы подбодрить племянницу, отправила ей несколько образОв. Один из них был выбран самим Гоголем, которого Трутовский боготворил с юности. Но все эти события происходили незадолго до смерти писателя, поэтому встретиться со своим кумиром художнику не пришлось.
Весной 1852 года сёстрам Самбурским во многом благодаря Ивану Сергеевичу удалось выехать в Абрамцево. Заурядная, казалось бы, гостевая поездка в этом случае была событием, которому Константин Аксаков посвятил даже оду. Фрагменты её Трутовский поместил в воспоминаниях:
Старинный, истый житель Курска
Склонился перед ним С<… >ский;
Трутовский радостию дышет,
Опять чертит, рисует, пишет,
Надеждой согревая грудь;
На берега прекрасной Вори,
Благополучно брат Григорий
Сестёр в Абрамцево везёт
***
Сравнил бы я тебя с Персеем,
Но превзойдён тобой Персей
<…> празднуя победу,
Одну спасает Андромеду.
Ты трёх двоюродных сестёр
Извлёк из жизни деревенской!!! [9, 50]
Через некоторое время в Абрамцево приехал Трутовский. Без памяти влюблённый в Софи, он очень страдал от того, что несколько месяцев не виделся с ней. Влюблённым удалось уговорить Ольгу Семёновну обвенчать их. И хотя она, «как женщина глубоко религиозная не решалась идти против воли отца» невесты[8,52], уступила напору молодых и своему супругу, который их поддерживал.
С.Т.Аксаков смотрел на эту ситуацию оптимистично, считая, что «Самбурский ещё будет доволен, если свадьба состоится, так как тогда он вправе будет ничего не дать своей дочери». В семье Самбурских, кроме Софи, были ещё Нина и Мария и четыре сына.
В мае 1852 году свадьба состоялась, несмотря на противление Алексея Ивановича. Молодых обвенчали в церкви соседнего с Абрамцевом села Ахтырка. Одним из шаферов был Константин Аксаков, который по этому случаю даже облачился в очень красивый древнерусский костюм.
Однако семейная жизнь Трутовских, длившаяся всего шесть лет, сложилась трагично. Помимо затруднительного материального положения, они постоянно находились в нервном напряжении из–за характера и поведения отца. Видимо, следствием всего этого стали болезни, преследовавшие и Sophie, и Константина Александровича, и их первенца Сергея, который от рождения был очень слабым ребёнком. Софья Алексеевна тяжело перенесла послеродовую горячку, которая доводила её до сумасшествия.
Посетивший их в 1854 году Иван Аксаков писал родителям: «Можете себе представить, как они мне обрадовались, но эта радость была смешана с заботой Трутовского, чтобы Sohpie не слишком волновалась <…> оба они страшно исхудали, в особенности Sohpie; к тому же она острижена, и лицо её носит ещё всё следы ужасной болезни. Она очень – очень слаба; у обоих нервы сильно расстроены. Но оба веселы, бодры и также счастливы<…> нельзя без некоторого душевного умиления видеть и слышать, как оба они умели отыскать в этой беде полезную и добрую сторону и новую причину к счастию! Оба они пришли к такому заключению, что болезнь принесла им много – много добра, что они осознали себя виноватыми против своих соседей, резко осуждая и презирая их, тогда как все они заплатили им за зло добром, снабжали их во время болезни всем нужным, показали им самое нежнейшее участие…» [4,268]
Алексей Иванович постоянно препятствовал сёстрам – Софи, Нине и Марии – видеться и общаться. Две младшие томились под постоянным «нравственным гнётом» отца. Вера Аксакова сообщает Маше Карташевской: «Сегодня я получила письмо от Маш(еньки) Самбурской, письмо очень умное, но отчаянное. Бедные, у них там опять что–то вышло, отец не позволяет им видеться с Трутовскими»[10]. И через месяц: « Слава Богу, насчет Самбур(ских) мы спокойны, отец (А. И. Самбурский – примеч. авт.) уехал в Воронеж и оставил их на свободе, и сёстры опять видаются с Соничкой»[10 ]. Об этом же свидетельствуют письмо Марии Самбурской, адресованное Аксаковым: «…я лишена единственной отрады – видеться с любимой сестрой и даже возможности писать к ней <…> живя в двух шагах от неё (…) больная и измученная, я не встречаю ласкового взгляда, не слышу доброго слова…»[10].
Из писем Веры видно, что Мария Самбурская была больна, у неё были «холерные припадки, нервы её расстроены чрезвычайно, и с утра до вечера она слышит брань, крик, упрёки, и голос А.И. производит беспрестанную истерику. – А.И. до такой степени зол, до такой степени неистовствует, что без ужаса невозможно ни глядеть на него, ни слушать» [10 ].
Положение сестёр было настолько невыносимым, что даже Иван Аксаков в письме к родным признавался: «…старался придать им бодрости и мужества, дал много полезных советов, но советовать легко. И я внутри себя сознавал, что если б мне пришлось быть на их месте, то я или бы повесился или бы убежал» [4,279].
Только любовь и забота друг о друге давали молодым супругам силы для жизни. Ни болезненная слабость, ни непогода, ни даже протекание крыши и мокрые полы в доме, которые, по свидетельству того же И.Аксакова, привели бы в уныние абрамцевских жителей, не могли нарушить их «внутреннего счастия»[4,279]. Они радовались и вместе сочиняли стихи:
1.
«Светлеет запад омраченный,
Бежит от запада строй туч,
И Константин изнеможенный –
Уже узрел светила луч!
Взгляни ты, солнышко родное,
На дом, замоченный дождём,
Мы в нём сидим, больные двое,
И ночью мы дрожим, и днём.
2.
Взгляни, как стёкла запотели:
Их вытирают каждый час!..
К камину с радостью мы б сели,
Да жаль, камина нет у нас!
Взгляни, как крыша протекает
И протекает потолок,
И дева урны подставляет.
Чтоб пол наш не так сильно мок!
О лихорадка, злая тётка,
Как ты трясешь нас день и ночь,
Не помогает даже водка,
Ты нам становишься невмочь! [4,279–280]
Несмотря на бытовые неурядицы, Трутовский у себя в деревне продолжал много трудиться. В 1853 году он подготовил «Альбом сцен малороссийской жизни» и отправил в Общество поощрения художников. Хотя Общество отклонило его рисунки, некоторые московские художники положительно отозвались о них, а известный скульптор Н.А.Рамазанов в «Московских ведомостях» дал очень хорошую статью, благодаря которой на Трутовского было обращено внимание широкой публики.
Большим утешением для супругов стала поездка в 1854 году в Малороссию к сестре художника Елизавете Александровне Линтварёвой, проживавшей на хуторе Ольшанка Харьковской губернии. В письме Аксаковым он делится радостью: «…вот мы наконец сделали путешествие целою семьей нашей, в первый раз я наслаждаюсь удовольствием моей Сонички при виде прекрасных мест, малороссиян (которых они никогда не видали) и их очаровательных деревень»[11]. Поездка пошла на пользу супруге Софье Алексеевне, хотя сам Трутовский болел. «Одно мешает общему нашему удовольствию, – писал он, – и мне в особенности – это моя лихорадка, которая опять принялась за меня, и не знаю, когда оставит она меня» [11].
Поездка по Малороссии способствовала созданию жанровых картин маслом. В 1856 году Трутовский познакомил с ними Москву и имел большой успех. Ему было присвоено звание свободного художника.
Но впечатлений от Малороссии было так много, что он ещё сделал заметки «Быт и нравы населения» со своими зарисовками о ярмарке в Гадяче (Полтавской губернии), которые потом были изданы, как и воспоминания о С.Т.Аксакове и Ф.М.Достоевском.
В первые годы знакомства очарованный письмами Трутовского Сергей Тимофеевич отметил его талант: «Впредь я не скажу ни одного слова о ваших письмах, но теперь не могу, единожды навсегда, не сказать вам, что вы имеете решительный и замечательный талант – писать! <…> Я думаю, что у вас перо может соперничать с кистью»[ 9,54–55].
Практически на протяжении десятилетия – последнего в жизни писателя – К.Трутовский очень тесно общался с ним и его семьей. Первая поездка в Абрамцево очаровала художника. «Не нахожу слов, – пишет он, – передать то впечатление, которое я испытал, очутившись среди этой необыкновенной семьи Аксаковых <…> С какой невыразимой лаской и радушием отнеслись ко мне все до единого члена, во главе которых стоял высокий, прекрасный старик Сергей Тимофеевич!»[9,50]. Он находил в Аксаковых не только родственную поддержку, но и благодарных и заинтересованных слушателей рассказов о Малороссии, делился с ними творческими замыслами, прислушивался к советам писателя. Его письма содержали все подробности деревенской жизни и иллюстрировались «рисунками разных сцен <…> семейной жизни и сцен из народной и помещичьей жизни» [9,52] и Сергей Тимофеевич любил их слушать «в минуты дурного расположения духа»[9,52]. К сожалению, художник уничтожил почти все свои письма к Аксаковым, которые ему возвратили. Он посчитал их неинтересными для посторонних лиц.
От Аксаковых письма поступали также регулярно. Они писали о событиях своей жизни, Сергей Тимофеевич сообщал о работе, которая шла не только за письменным столом: «… Бегу сейчас на реку, разложу свои удочки, закурю сигару и сяду, – и где сяду, и что стану думать, чувствовать, – не знаю, но чувствую жажду к этому нравственному состоянию»[6,21]. С.Т.Аксаков готовил в то время второе издание «Записок об уженьи рыбы», к которому К.Трутовский сделал виньетку: «Благодарю вас, мой милый Константин Александрович, за прелестную виньетку: она будет мастерски вырезана, напечатана и приложена ко второму изданию моих Записок об уженьи рыбы, которые будут вдвое полнее…»[9,54].
Для Трутовского письма С.Т.Аксакова были очень важны, так как он к началу переписки был не только молодым по возрасту человеком и ещё неопытным художником, но уже потерял обоих родителей. К тому же жизнь в глухой деревне не позволяла ему общаться с духовно близкими людьми, которых он обрёл в аксаковской семье. В них он нашёл и важную для себя моральную поддержку, так необходимую в нелегкой его жизни. Писатель стал ему добрым другом и наставником, делился размышлениями об искусстве, анализировал, хотя и не детально, его работы, как, например, в письме от седьмого января 1857года: « <…> Первые три картины, т.е. «Приезд гостей», «Детская» и «Помещик», как по содержанию, так и по исполнению мне очень нравятся, но вы должны иметь постоянно в виду, что я ничего не смыслю в живописи и часто не могу отыскать никакого достоинства в том, что хвалят знатоки. <…> «Столичный гость в провинции» может быть очень хорош. Достоинство картины должно заключаться в выражении лиц слушающих; оно может быть очень разнообразно и забавно; тут может быть и такое лицо, которое понимает враньё рассказчика, и это понимание может просвечиваться, сквозь маску удивляющегося слушателя» [9,134 ].
Об отношении С.Т.Аксакова к Трутовскому свидетельствует ещё один отрывок из письма: « <…> Ваша картинка, милый мой Константин Алек., обделанная в легенькие рамки, стоит перед моими глазами на моём письменном столе. Не один раз случалось, что я садился за него в неприятном расположении духа; но взглянув на мельничное колесо, сухой кауз и плотину, на дрожащую светом воду, – я задумывался, забывался и непременно тишина и спокойствие овладевали моим духом. Да, эта картинка так хороша, что я ещё не знал ей цены, когда вы подарили мне её. <…> Хотя я пишу вам редко, но часто вспоминаю вас и даже переношусь к вам мыслию» [ 8,130–131].
В 1856 году К.Трутовский написал для «коренного русака и богатого человека» [8,132] В.А.Кокорева картину, которая заказчику понравилась настолько, что он готов был оплатить художнику поездку за границу. Собрались ехать с Софи и старшим сыном Сергеем, однако из–за ухудшения здоровья супруги Константин Александрович уехал один.
И.С. Аксаков, оказавшись за границей несколько раньше Трутовского, в письме от 17 июня 1857 года сообщал родным из Италии: «Вот куда надобно ехать Трутовскому; <…> Здесь увидит он быт живописный также, ещё лучше, чем в Малороссии, тогда как в остальной Европе в быту ничего прошлого не осталось»[2,28 ].
Западно – европейские шедевры действительно привели художника в восторг: «Везде я осматривал картинные галереи, простаивал часы перед художественными произведениями <…> После долгой однообразной жизни в деревне, я был ошеломлён массой художественных и иных впечатлений, и я всё время в нервном и возбуждённом состоянии духа»[8,135]. Но эту удивительную поездку – он успел посетить только Германию – прервала болезнь жены. Летом 1858 году Софья Алексеевна умерла от туберкулёза.
Уладив после смерти жены дела в деревне, он в конце этого же года приехал в Петербург, где был радушно встречен собратьями по искусству. Смерть жены, через несколько месяцев – С.Т.Аксакова, а затем и пятерых детей писателя изменили жизнь аксаковской семьи и жизнь Трутовского. Регулярная переписка прервалась. У него появилась новая семья - жена Ольга Ивановна и дети. Сын Владимир (1862–1932) впоследствии стал историком, востоковедом, музейным деятелем, крупнейшим нумизматом своего времени, главным хранителем Оружейной палаты Московского Кремля.
В 60-е годы Трутовский много работал над иллюстрациями к произведениям Грибоедова, Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Гончарова, Шевченко, к басням Крылова, то есть тех авторов, которые были близки ему. Но, конечно, никто не мог соперничать в его сердце с Гоголем. «Вижу, как полна душа Ваша Гоголем, писал Трутовскому С.Т.Аксаков, – Вы по преимуществу художник Гоголя, особенно сцен, совершающихся на юге России»[5,536].
Как в своё время С.Т.Аксаков, Константин Александрович несколько лет посвятил педагогической деятельности, занимая должность инспектора Московского училища живописи, ваяния и зодчества. Чуткость и деликатность, а также внимательное и доброе отношение к людям вызывали уважение к нему со стороны учеников и преподавателей. В это время с ним познакомился совсем юный Михаил Нестеров, который на закате жизни вспоминал, как в классе появился незнакомый «очень приятный господин». «Гость ласково со мной поздоровался, – писал он,– и стал внимательно смотреть мой рисунок, хвалил его, поощрял меня больше работать <…> . После занятий я узнал, что это был известный художник Константин Александрович Трутовский <…> Посещение Трутовского имело для моей судьбы большое значение. Он утвердил Константина Павловича (Воскресенского – примеч. авт.) в мысли, что на меня надо обратить особое внимание и готовить меня на иной путь»[8,64]. Возможно, в особом отношении мастера к Нестерову имел значение и тот факт, что юный художник был родом из Уфы, как С.Т.Аксаков.
Последние годы К. А. Трутовский жил и работал в своем курском имении, что позволяло ему воочию наблюдать русское крестьянство в тяжелый период крушения «<…> старого, патриархального уклада. Он с горечью писал о нищете и пролетаризации деревни»[5,540].
Незадолго до смерти Константина Александровича в Курской губернии начался голод от неурожая, и он вместе с женой организовал у себя столовую для голодающих. Об этом его последние рисунки: «Первый день открытия столовой для голодающих», «Жена художника Ольга Ивановна раздаёт хлеб детям».
Умер Трутовский в марте 1893 года в родовом имении Яковлевка. Похоронили его в Обоянском Богородицко-Знаменском мужском монастыре, который был уничтожен в 1924 году.
Ещё в начале творческого пути В.В.Стасов, приветствуя молодого Трутовского, называл его «любимцем публики» и считал характерным представителем нового, реалистического искусства»[5,532]. Этому направлению художник остался верен до конца жизни.
Кузина Г.Н., научный сотрудник.,Мемориального дома-музея С.Т.Аксакова, Уфа
Окружение семьи Аксаковых. Художник К. Трутовский
Литература
1.Аксаков С.Т. Собрание сочинений в 4–х т. Т.4.- М. – Худож. лит.,1956.
2.Иван Сергеевич Аксаков в его письмах: Эпистолярный дневник 1838–1886 гг. – М.: Русская книга, 2004. – 608с.
3.Аксаков И.С. Письма к родным.1844–1849. – М.: Наука, 1988.
4.Аксаков И.С. Письма к родным.1849–1856. - М.: Наука, 1994.
5.Верещагина А.Г. К. А. Трутовский // Русское искушай. Очерки о жизни и творчестве художников середины ХIХ века. – М. – 1958. – С. 523–540.
5а. Гудкова З.И. С.Т.Аксаков, К.А.Трутовский и М.В.Нестеров: (Творческие связи) // Аксаковские чтения(1996-1997). - Уфа, 1997. – С.44-47
6.Достоевский Ф.М. в воспоминаниях современников. В 2–х тт. Т.1 – М.: Худож. лит.,1990.
7.Музей–заповедник «Абрамцево»: Очерк–путеводитель. – М.: Изобраз. искусство, 1989.
8.Нестеров М.В. О пережитом. 1862 – 1917г.г. Воспоминания. - М.: Молодая гвардия, 2006.
9.Трутовский К.А. Воспоминания о Сергее Тимофеевиче Аксакове // Русский художественный архив. – 1892. – вып.2, 3–4
10. ИРЛИ.Ф.3.Оп.18.№35
11.ИРЛИ Ф.3.Оп.13 №6ВЕРЕЩАГИНА А.Х. Константин -540.
12. http://www.artsait.ru/art/t/trutovsky/main.htm
13. http://old.kurskcity.ru/book/zemlaki/trutov.h