Отношение Сергея Тимофеевича Аксакова к славянофильству нельзя назвать однозначным. Его дом был местом постоянных мировоззренческих дискуссий, в которые нередко оказывался вовлеченным и писатель. Аксакову нравилась демонстрируемая славянофилами любовь к народу. Он был убежден, что они могут реально представлять его литературные интересы и защищать самобытность русской национальной культуры. Больше всего Аксаков ценил в славянофилах их приверженность к национальным традициям, к русской старине, их уважение к народным обычаям. Но ему было чуждо любое проявление сектантства, ярого фанатизма и неумеренного показного поведения, поэтому он сдержанно и с сочувствием отнесся к выдумке Константина, появлявшегося в обществе не иначе, как в зипуне и в мурмолке, с большой бородой. Это неуемное желание возродить национальное «русское платье», чем-то отличиться, вызывало в московском обществе веселые пересуды. Когда в октябре 1845 года Шевырев сообщил об этом за границу Гоголю, то художник с раздражением ответил: «Меня смутило также известие твое о Константине Аксакове. Борода, зипун и проч. …Он просто дурачится, а между тем дурачество это неминуемо должно было случиться… Он должен был неминуемо сделаться фанатиком, - так я думал с самого начала» [4, с. 537]. Константин Аксаков пытался придать зипуну и мурмолке «принципиальное» значение, видя в них некий символ древнерусского благочестия и смирения. Он считал, что «фрак может быть революционером, а зипун – никогда» и, что «Россия должна скинуть фрак и надеть зипун – и внутренним и внешним образом». Цитированные строки показывают, что славянофилы в своем стремлении выразить исконно Русское мировоззрение выдавали внешние проявления за символы внутренней духовности. Настоящее народное миропонимание подменялось искусственным, даже фальшивым пониманием действительной жизни. Именно эти умозрения славянофилов были чужды С.Т. Аксакову. Он с детства воспитывался в окружении нехитрого сельского быта и знал законы крестьянского «космоса». Для него мировоззрение русского человека не пряталось во «внутреннем зипуне», но было сосуществованием человека и природы в едином Соборе жизни, в единых богоданных языческих и христианских праздниках и буднях. Для С.Т. Аксакова теоретические формулировки славянофилов не имели серьезного значения. Он обладал мощным художественным талантом и вообще не интересовался какими-либо теоретическими построениями. Реальная жизнь народа и проблема правдивого изображения действительности занимала его с эстетической точки зрения. В этом отношении С.Т. Аксаков был близок, прежде всего, к А.С. Пушкину и Н.В. Гоголю. В «Истории моего знакомства с Гоголем» С.Т. Аксаков предполагает, но не утверждает благотворное влияние славянофильских идей на творчество Гоголя. В своих письмах и воспоминаниях он говорит о взглядах славянофилов как о «наших взглядах». Но значение высказываний такого рода не следует преувеличивать.
В обстановке идейной борьбы, которая развернулась между славянофилами и западниками, принято считать, что симпатии С.Т. Аксакова склонялись к славянофилам. Именно с ними он был связан и личными дружественными отношениями, и определенной общностью настроений. Характерное для Аксакова неприятие революционных потрясений и вместе с тем постоянно свойственное ему как художнику чувство неудовлетворенности и, в том числе многими явлениями современной действительности питало его симпатии к славянофилам. Не к идейному течению, а именно к славянофилам, то есть к людям, с которыми он чувствовал духовную общность, но их теоретические построения он не считал для себя обязательными. С.Т. Аксаков расходился с идеологами славянофильства по многим вопросам. Ему претили их догматизм и доктринерство. Он посмеивался над философическими увлечениями своего сына Константина, которые объяснял недостаточным знанием жизни. С.Т. Аксаков говорил о полной неспособности славянофилов критически взглянуть на себя со стороны. Он всегда называл себя человеком совершенно чуждым всех направлений и любящим «прекрасные качества в людях, не смущаясь их убеждениями, если только они честные люди». Главное то, что очевидными были расхождения Аксакова со славянофилами в области эстетической, в оценке различных явлений современной русской литературы, например творчества Тургенева, Гоголя, представителей «натуральной школы» в целом. Тем не немее он участвовал почти во всех славянофильских изданиях и публиковал в них отрывки из своих художественных произведений и критические заметки. Сотрудничество не предполагало, что писатель разделял с редакцией ее идеологическую позицию.
Основу эстетической теории славянофилов составлял тезис о том, что искусство есть средство примирения с жизнью. Отсюда вытекало и понимание главной задачи художника, обязанного в своем творчестве отражать мировоззрение русского человека в высшем идеальном проявлении, тем самым часто оторванным от истинной действительности. Подобная точка зрения вела к узости видения реальной жизни. «Идеальное» изображение жизни должно было содействовать примирению человека с действительностью.
Под этим углом зрения славянофилы критиковали писателей «натуральной школы» за отсутствие в их произведениях резко отмеченных титанических личностей. Славянофилы неизменно выступали против обличительного направления в современной русской литературе и взывали к «примиряющей красоте» художественного произведения.
И в своих театральных статьях и рецензиях 20-х годов, и в поздних критических заметках, печатавшихся в 1857 году, Аксаков отстаивал искусство, глубоко и всесторонне отражающее жизнь. Ярким примером позиции писателя служат его «Семейная хроника» и другие произведения, в которых мировоззрение русского человека раскрывается через реальную действительную жизнь, в которой есть место и празднику и «всякому дню» с его трудовыми заботами. На протяжении всей творческой жизни писателя неизменным оставалось его убеждение в том, что источником подлинного искусства является действительность, и что святая обязанность художника – выразить ее правдиво, сурово, без «идеализации». Это свое эстетическое мировоззрение Аксаков подчеркивал многократно – и в письмах, и в беседах с друзьями, и в статьях. Художник, полагал Аксаков, должен следовать своему внутреннему движению мысли, своему стилю, берущему начало в творческом мировосприятии.
Славянофилы, отвергая сатирическое направление в литературе, оказывались неожиданно союзниками своих противников – либерально-западнической группы А.В. Дружинина. Но, в отличие от этой группы, они не выступали как сторонники «чистого искусства». И. Киреевский, и Хомяков, и Константин Аксаков защищали мысль о том, что творчество художника, помимо идеалистических установок, должно иметь гражданскую направленность. Понятие «общественного интереса» они представляли как выражение посредством искусства славянофильских идей.
Многие художественные принципы «натуральной школы» были близки С.Т. Аксакову. Писатель по-своему следовал некоторым из них в своем индивидуальном стиле, раскрывая мировоззрение русского человека. Но Аксакову был чужд обличительный пафос произведений писателей этой «школы», он сам с отеческой любовью относился к своим героям. Поэтому в творчестве этих писателей его привлекало их мировосприятие, их непримиримое отношение к «идеальному» восприятию действительности, их умение трезво и правдиво оценивать ее явления, их здоровое стремление к простоте и к таким изобразительным средствам, с помощью которых достигалось достоверное ощущение живой жизни.
Натуральная школа изначально вооружилась жанром «физиологического очерка», нацеленного на объективный, точный, фактически достоверный социальный анализ современной действительности средствами литературы. Само слово «физиология» подразумевало соответственное ему понятие «общественного организма» и указывало на научный, причем естественно-научный характер этого анализа. В условиях России того времени это означало, прежде всего, обличение социальных контрастов в городе и крепостного права в деревне, а в широком плане – несовершенств и «пороков» государственного устройства страны, самодержавной власти. Фантазия, вымысел в прозе и, особенно, в поэзии, за которые выступал ранее Белинский, как за условие художественности, теперь отторгались как «обман» читателя. И, как естественный результат, острота и злободневность очерков становилась суррогатом художественности. Нельзя забывать, что произведение, передающее действительность через художественные образы, существует для решения совершенно особых эстетических задач.
Автор «Хроники» отмечал, что заслуга писателей этой школы состоит в том, что они не украшали действительность, но воспроизводили жизнь в истине; а это, в свою очередь, содействовало тому, что литература приобрела значение в глазах общества, стала наиболее правдиво, без идеализации изображать характер русского человека и его мировоззрение. Сам писатель, рассказывая в своих воспоминаниях только события, как он неоднократно утверждал, имевшие место быть и ничего не придумывал, но мастерски владел искусством художественного изображения действительности. Он не стремился обличать или предавать злободневность и остроту своим произведениям, а шел по пути эпического изображения крестьянского жизненного пространства и ценностей мировоззрения русского человека в едином Соборном сосуществовании. Это и делало его книги, по выражению М.М. Пришвина, богоданными.
Аксаков относился к изображаемым героям, к их единому, простому, патриархальному быту с теплою любовью, добродушно. Эти чувства незлобивого автора невольно передаются и читателю. Писатель не идеализирует свои персонажи, осуждает все дурное, но выражает осуждение в мягкой форме, сожалея о том, что было так, а не иначе. Вот эта-то сердечность, гуманность автора с точки зрения христианского мировоззрения, особенно важна в воспитательном отношении. И немаловажно то обстоятельство, что Аксаков самозабвенно любил и тонко чувствовал природу, и обладал особенным талантом передавать чувства героев через живой мир природы. Ни одно природное явление не ускользает от зоркого его взгляда, все возбуждает его сочувствие. В его задушевных, поэтических описаниях все живет и дышит, и все стремится к освобождению из тесноты небытия для дыхания и жизни. Почувствованные им красоты природы он умеет возводить в ясное и светлое сознание нераздельного бытия окружающего мира и человека в нем. Слог Аксакова отличается чистотой, он ревниво оберегает свой родной язык от наплыва иностранных слов, на нем думает, радуется, чувствует и бережет как святыню. Ничего лишнего, ничего вычурного, ничего напряженного и тяжелого – свобода и точность выражений одинаково замечательны.
В произведениях С.Т. Аксакова важное значение в воспитательном отношении, имеет согревающее естественное чувство народности, народного русского духа, которому в его мировоззрении присуще стремление к цельности, к всеохватывающей жизненности, к высшим ценностям бытия.
Угрюмов В.Е., к.филол.наук,
Сибирского государственного индустриального
университета. Новокузнецк