У С.Т.Аксакова была необычная и на редкость счастливая писательская судьба. Его первые книги вышли в свет, когда возраст писателя приближался к шестидесяти годам, и сразу завоевали признание публики и критики. Они были посвящены природе, которую писатель любил и изучал с детских лет. С самых ранних лет он не только любовался окружающим миром, но пытался его познавать и изучать. Во время поездок с отцом он постоянно спрашивал его о названиях деревьев, трав и цветов. В гимназии ему попалась книжка с лубочными изображениями зверей, птиц, рыб. Страстно увлекавшийся естествознанием мальчик выучил ее наизусть, но обратил внимание, что там нет многого, замеченного им самим. Тогда он сам стал описывать различных представителей животного мира, которых хорошо знал. Эти тетрадки, на страницах которых неуверенным детским почерком написано: «зайчик», «белочка», «куличок», бережно им хранились. И уже на закате жизни Аксаков подумал о том, что его многолетние наблюдения над жизнью природы могут быть важны и интересны людям и решил рассказать о них. Созданию этих произведений во многом способствовала жизнь Аксакова в его подмосковной усадьбе Абрамцево. Здесь он мог полностью отдаться своему любимому с детства занятию – рыбной ловле. В своей автобиографической повести «Детские годы Багрова-внука» писатель вспоминал: «Уженье просто свело меня с ума. Я ни о чем другом не мог ни думать, ни говорить»[1].
Аксаков задумал записать свой многолетний рыбацкий опыт, но сделать это так, чтобы книга была приятна не только «охотнику удить, но всякому, чье сердце открыто впечатлениям раннего утра, позднего вечера, роскошного полдня»[2] . В 1847 году после двух лет работы «Записки об уженье» вышли в свет. Надежда писателя полностью оправдалась. Простота и ясность языка, живость и увлекательность повествования сделали эту книгу интересной даже для людей, никогда не державших в руках удочки. Аксаков посвятил свое первое произведении «Моим братьям и друзьям Н.Т. и А.Т.А-ымъ» (Николаю Тимофеевичу и Аркадию Тимофеевичу Аксаковым. А.К.). Книга выглядела скромно и деловито.
Текст предварялся двумя эпиграфами: «Делу время, потехе час» Из книги «Устав Сокольничьяго пути», писанной царем Алексеем Михайловичем», а также «Охоту тешить – не беду платить. Охота пуще неволи. Русские пословицы». Их выбор не случаен. Первую русскую книгу об охоте царя Алексея Михайловича «Урядник», или «Устав Сокольничьяго пути» Аксаков хорошо знал и любил. Она привлекала его и как заядлого охотника, и как литератора. В 1855 году он написал пояснительную записку к «Уряднику», где рассказывал об особенностях соколиной охоты и объяснял устаревшие термины, а также обращал внимание читателя на образный и живописный язык произведения. Эта статья вошла в издание 1856 года «Собрание писем царя Алексея Михайловича» с приложением «Устава Сокольничьяго пути». На «Урядник» писатель неоднократно ссылался и в своих последующих книгах о природе - «Записки охотника Оренбургской губернии» и «Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах».
Что касается пословиц, то уженье Аксаков рассматривал как один из видов охоты, а любая охота - это связь с природой – то, что исстари было присуще русскому человеку и нашло отражение в народном творчестве.
В предисловии к книге Аксаков рассуждает об отношении к природе. Для него восхищение великолепным восходом или закатом солнца, живописным видом – это любовь не к природе, а к «картинкам», «декорациям», которые лишь на мгновение занимают внимание человека, не оставляя следа в его душе. Сергей Тимофеевич был равнодушен к ярким, эффектным природным явлениям. «Я не способен к восприятию грандиозных впечатлений», - писал он о себе[3]. Его привлекала повседневная жизнь русской природы, ее неброская, но притягательная красота, и он старался донести ее для своих читателей. По мнению писателя, только в деревне можно по-настоящему понять и полюбить природу, сродниться с ее миром, который успокоит душу, очистит ее от «мелочных, своекорыстных хлопот», даст бодрость и уверенность в своих силах.
Первый литературный успех воодушевил писателя, и он начинает работать над вторым изданием, вышедшим в свет в 1854 году под новым названием «Записки об уженье рыбы». Аксаков дает это уточнение, так как удочка иногда использовалась охотниками для ловли птиц. Текст предварялся стихотворным эпиграфом, взятым из аксаковского «Послания к М.А.Дмитриеву»[4]. Это издание, по признанию самого Аксакова, вышло «вдвое толще». Писатель вводит новые факты, дает свое объяснение названиям разных рыб. Помимо различных дополнений и уточнений появилась большая новая глава «О рыбах вообще». Анализ текстов первого и второго изданий дает представление об упорной и кропотливой работе Аксакова над улучшением книги. Переделкам в большей или меньшей степени была подвергнута практически каждая глава. В целом второе издание отличалось от первого большей свободой изложения. Аксаков постарался насытить книгу материалом, интересным не только рыболову. Он описывает истории, происходившие с ним и другими рыбаками, дополняет этимологию названия рыб и терминов. Причем, не просто вводит новые факты, но и показывает свое отношение к ним, иногда дает и свое объяснение названиям. Вот несколько примеров.
Записки об уженье. М.,1847. С.111. Линь |
Записки об уженье. М., 1854. С.198 Линь
|
Кажется, имя его присходит от глагола льнуть, или глагола линять. Линь покрыт липкой слизью: он льнет к рукам, когда его возьмешь.
|
Хотя можно имя его произвесть от глагола льнуть, потому что линь, покрытый липкой слизью, льнет к рукам; но я решительно полагаю, что название линя происходит от глагола линять; ибо пойманный линь даже в ведре с водою или кружке, особенно, если ему тесно – сейчас полиняет, и по всему его телу пойдут большие темные пятна, да и вынутый прямо из воды, имеет цвет двуличный. Без сомнения, народ заметил такую особенность линя и дал ему характерное имя.
|
Окунь С.122. Уж право и не знаю, откуда произвести его имя. Не происходит ли оно от глагола окунать, ибо окунь всегда окунает, то есть погружает в воду поплавок и даже не один раз, если кусок, им заглатываем, слишком велик? С.129. …пришел я удить окуней у мельничного кауза…
|
Окунь С.122. Уж право и не знаю, откуда произвести его имя. Не происходит ли оно от глагола окунать, ибо окунь всегда окунает, то есть погружает в воду поплавок и даже не один раз, если кусок, им заглатываем, слишком велик? Но я нисколько не стою за такое словопроизводство. С.129. …пришел я удить окуней у мельничного кауза… Я уже сказал, что кауз около Москвы называют «дворец». Не происходит ли это название от слова «дверца», маленькая дверь, поднимающаяся для протока воды на колесо? Может быть, сначала говорили «дверец», а потом для удобства произношения стали говорить «дворец».
|
С.31 | С.33 |
Наплавком называется небольшая, обыкновенно круглая или овальная палочка. | Наплавком называется небольшая, обыкновенно круглая или овальная палочка, причем фигура наплавка – дело произвольное. Я видел наплавки очень искусно вырезанные из осокоря, представляющие рыбу, птицу и даже человека. |
Оценивая «Записки об уженье», критика отмечала отсутствие пафоса в описаниях природы, что было присуще авторам, обращавшимся к этой теме. Готовя книгу к переизданию, Аксаков стремился сделать текст еще более простым и четким, снимая всякий намек на выспренность стиля, всякую чересчур красочную метафору. Достаточно характерен такой пример:
Записки об уженье. М.,1847. С. 85. | Записки об уженье. М., 1854. С.165. |
Плотва первая открывает бал и почти последняя перестает танцевать на удочке.
|
Плотва первая начинает и почти последняя заканчивает рыбий клев. |
Очень обогатило книгу, создало ей настроение и поэтичность увеличение пейзажных зарисовок. Обычный пруд, мимо которого многие прошли бы, не оглянувшись, лесная полянка, овраги, болота становятся в описании Аксакова удивительно яркими и притягательными. Автор показывает, как хороша и интересна окружающая человека природа, - надо только внимательно вглядеться в ее жизнь, научиться видеть красоту в привычных пейзажах.
Желая сделать книгу интересной для широкого круга читателей, Аксаков все-таки адресовал ее в первую очередь любителям рыбной ловли. Писатель очень внимательно отнесся к их замечаниям и пожеланиям. В предисловии ко второму изданию он пишет о том, что после выхода книги стал удить «с меньшим увлечением, но большим вниманием», что дало ему «возможность сделать много новых наблюдений и сказать пространнее и полнее о том, о чем было сказано слишком коротко, в чем справедливо обвиняли меня некоторые охотники». Поэтому значительное место в книге занимают добавления чисто технического характера: замечания о способах насадки, подготовке удочек, о разных способах уженья; в каждой главе, посвященной описанию определенного вида рыбы, подробно рассказывается об особенностях ее клева и о выборе места и времени для уженья. Аксаков вводит описания случаев из собственной практики, рассказы других рыбаков и сведения из разных охотничьих книг.
В 1856 году «Записки об уженье рыбы» вышли третьим и последним изданием при жизни автора. В нем принял участие К.Ф.Рулье – выдающийся русский естествоиспытатель. Книга была снабжена его примечаниями и специально подобранными политипажами. В нее вошла статья Рулье «Ход рыбы против течения воды», ставшая своего рода научным комментарием к аксаковскому тексту.
Весной 1852 года вышла в свет вторая книга Аксакова о природе «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии». Охоте, также как и рыбной ловле, Сергей Тимофеевич «был предан страстно, безумно». Охота привлекала его прежде всего возможностью наблюдать нравы птиц и зверей и часто «для удовлетворения любопытства жертвовать добычею, что для горячего охотника не шутка»[5].
Писатель с удовольствием работал над книгой. Воспоминания о тех днях, когда он, молодой и сильный человек, бродил с ружьем по лесам, его «бодрили и освежали», заставляли забыть о надвигающемся несчастье – слепоте.
«Записки ружейного охотника» принесли писателю еще больший успех у читателей и критиков, чем его первый опыт. Так, М.П. Погодин высказал мнение, что «жизнь аксаковских птиц вызывает у читателей интерес больший, чем многие трагедии и комедии»[6].
И.С.Тургенев, сам страстный охотник, написал две восторженные рецензии на аксаковские «Записки». Отмечая увлекательность повествования, он признавался, что порой ему самому хотелось стать птицей и казалось, что лучше жить невозможно. Тургенев особо подчеркивал полноту знаний писателя о повадках птиц, и уверенно заявлял, что, если бы они смогли заговорить, не добавили бы ни слова к тому, что о них рассказал Аксаков[7].
Книга разошлась очень быстро, и уже через несколько месяцев писатель начал работать над вторым изданием. Он значительно расширил текст, дополнил его сведениями и замечаниями, полученными от охотников и естествоиспытателей. И здесь замечается та же особенность, которая отличала работу Аксакова над вторым изданием «Записок об уженье рыбы»: снабжая книгу новым материалом, он комментирует его, высказывая свое отношение к данному факту. Вот один из примеров:
Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. 1852. Первое издание |
Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. 1852. Второе издание. |
Легавая собака. С.27 | Легавая собака. С.27 |
Для приучения к подаванию поноски должно сначала употреблять мячики, потом куски дерева и всякие, даже железные вещи. |
… даже железные вещи.* *Сноска. Некоторые охотники находят это вредным; они говорят, что от жесткой поноски собака будет мять дичь: я сомневаюсь в этом. |
Свои наблюдения, описанные в первом издании, Аксаков дополняет сведениями, почерпнутыми из литературы или рассказов охотников, но при этом не отказывается от своих слов. Так, в главе «Перепелка» он высказывает мнение, что перепела никогда не дерутся. Во втором издании им дается сноска: «Я слыхал от охотников и даже читал, что перепела очень горячо дерутся за корм, но мне не случалось этого видеть»[8] . В главе «Тетерев» он выступал против охоты на молодых тетеревят. Во втором издании появляется сноска: «Этот вопрос возбудил вообще противоречие охотников; и некоторые энергически защищали охоту за тетеревятами, но я, уважая вкусы других, не могу изменить своего»[9] .
Тщательно работая над текстом, писатель убирал все места, казавшиеся ему недостаточно обоснованными и достоверными. Так, в главе «Вальдшнеп, лесной кулик, слука» он снял свое, хотя и шутливое, но довольно логичное толкование происхождения названия птицы и дал более сухое, но, по его мнению, более правильное объяснение.
Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. 1852. Первое издание С.407. |
Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. 1852. Второе издание С.376. |
Можно, пожалуй, для шутки прибавить догадку, что название «слука» происходит от стремительного взлета вальдшнепа, быстрого сначала, подобно стреле, летящей с лука, или оттого, что вальдшнеп, поднятый в лесу собакою или человеком, взлетает быстро вверх до вершин дерев и сейчас же спускается на землю, следовательно, описывает дугу, делает дугообразное движение. | Можно заметить, что по-польски и на юге России его называют «слопка» или «сломка», и что это название, вероятно, имеет одно происхождение с именем «слука». |
В связи с выходом в свет второго издания «Записок ружейного охотника» у Аксакова начались крупные неприятности с цензурой. 1848-1856 годы были мрачным периодом в истории русской литературы. Даже в официальных источниках это время называют «эпохой цензурного террора». Цензурные гонения коснулись даже такой далекой от политики книги как «Записки ружейного охотника».
Цензор Флеров исключил не только отдельные выражения, но и описания тетеревиных токов, тока дупельшнепов и перепелов, которые вошли в первое издание, не вызвав никаких нареканий цензуры. Возмущенный Аксаков писал И.С.Тургеневу, что «употребит все усилия» для восстановления текста, а если это не принесет успеха, то откажется от издания книги.[10] Писателю удалось отстоять свои права, текст был восстановлен, хотя и не полностью, и Аксакову пришлось уступить. Так, во втором издании исчезла интересная бытовая зарисовка, очевидно, шокировавшая цензора реалистичностью описания: «Простой народ не ест давленой птицы, но в городах мало об этом заботятся, да и где и когда разглядывать, стреленные рябчики или удавленные привозятся на рынок, притом для продажи им ломают крылья и прокалывают головы пером, чтоб они казались подстрелянными или проколотыми».
Этот отрывок вновь появился в третьем и последнем при жизни Аксакова издании «Записок ружейного охотника» в 1857 году. Книга вышла с комментариями К.Ф.Рулье и подобранными им политипажами. Сергей Тимофеевич, помимо стилистических правок, внес в текст несколько замечаний и исправлений. Он также ввел дополнение о стрельбе косачей и сноску о вынашивании копчиков, опровергающую его предыдущие утверждения.
Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. 1852. Второе издание С.308. |
Записки ружейного охотника Оренбургской губернии. 1857. Третье издание С.355. |
Я много раз пробовал вынашивать копчиков (тоже что дрессировать собак) и гнездарей, и снетков, выносить их весьма легко: в три, четыре дня он привыкает совершенно и будет ходить от руки, даже без вобила (кусок мяса)…живой же птички никакой не берет. Эта особенность его известна всем охотникам, но я не верил, пока не убедился, что это совершенная правда. |
…что это совершенная правда.* * Сноска. И все-таки это неправда! Из «Книги сокольничья пути» очевидно, что копчиками травили; и так, мы не умеем только их вынашивать. |
Об этом же факте Аксаков более подробно говорит и в своей следующей книге «Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах», вышедшей в свет в 1855 году. Первоначально Сергей Тимофеевич планировал издавать «Охотничий сборник», где собирался печатать истории и рассказы охотников, естествоиспытателей и писателей. Но по ряду причин эта затея не состоялась, и Аксаков выпустил книгу, состоявшую только из его произведений, с приложением статьи И.С.Тургенева «О соловьях». По своему составу книга, действительно, напоминала сборник. В нее вошли девять очерков писателя о разных видах охоты, а в разделе «Смесь» - описания необычных случаев на охоте и рассказы о суевериях и приметах охотников. Последняя тема давно занимала Аксакова. Он намеревался посвятить ей раздел во втором издании «Записок ружейного охотника», но его остановило недостаточное количество материала. В последующие годы он усиленно интересовался этим предметом, собирал сведения от рыбаков и охотников, которые затем включил в книгу.
«Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах» были встречены с таким же живым участием, как и предыдущие произведения писателя. Его дочь Вера отмечала в своем дневнике: «Отесенькина книжка идет прекрасно и находит общее сочувствие»[11].
В 1856 году книга вышла вторым и последним при жизни Аксакова изданием. Писатель дополнил ее сведениями и наблюдениями, собранными за истекший год. Он так и озаглавил дополнительную главу «Новые заметки».
Произведения С.Т.Аксакова помимо практических знаний и эстетического удовольствия имели и воспитательное значение. Они обращали внимание читателей на природный мир, учили ценить, изучать и беречь его красоту. С глубоким удовлетворением писатель сообщал своему другу А.Панаеву, что его книги «проникли во все слои общества и что их читали все что-нибудь читающие люди»[12]
Литература
[1] Аксаков С.Т. Собр.соч. в 3 тт. М., 1986. Т.1. С.246.
[2] Аксаков С.Т. История моего знакомства с Гоголем. М., 1960. С. 150.
[3] Аксаков С.Т. Собр.соч. в 4 тт. М.,1956. Т.4. С.249.
[4] История этого эпиграфа дана в книге С.Машинско « С.Т.Аксаков». М., 1973. С. 313-314.
[5] Аксаков С.Т. Собр. соч. 4 тт. М.,1956. Т.4. С.470.
[6] Москвитянин. 1852. № 8. Критика и библиография. С.120.
[7] О «Записках ружейного охотника Оренбургской губернии» С.Т.Аксакова. Современник. 1852. № 4. Отдел VI. Смесь. С. 325-331.; Современник. 1853. № 1. Отдел III. Критика.
С.33-34.
[8] «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии». 1852. Второе издание. С.292.
[9] «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии». 1852. Второе издание. С.334.
[10] Русское обозрение.1894, сентябрь. С.7.
[11] Аксакова В.С. Дневник. М., 2004. С. 96.
[12] Машинский С. С.Т.Аксаков. М.,1973. С.350.
Кузнецова А.Г., ведущий научный сотрудник Государственного
историко-художественного
и литературного музея-заповедника «Абрамцево