10 апреля 2022
В 1862 году впервые были напечатаны «Воспоминания студенства» К.С Аксакова. Публикацию сделал его младший брат Иван Сергеевич в своей газете «День».
Константин Сергеевич готовил статью к 100-летию Московского университета и закончил её в январе 1855 года. По поводу юбилея в доме Ю.Ф.Самарина собралась небольшая компания бывших студентов, и каждый из присутствовавших поделился своими воспоминаниями о студенческих годах. На этом собрании впервые была прочитана и статья К.Аксакова.
«Я поступил в студенты пятнадцати лет, - писал К.Аксаков, - прямо из родительского дома. Это было в 1832 году. Переход был для меня очень резок». Действительно, для него, домашнего ребенка, душевно привязанного к семье, это было определенным испытанием, впрочем как и для его родителей. Сергей Тимофеевич и Ольга Семеновна не препятствовали своим детям общаться с ровесниками, но четко осознавали необходимость ограждения их от дурного влияния. Известна история, когда друг Аксаковых М. Погодин, предложивший место юному студенту в пансионе при университете, получил решительный отказ от главы семейства: «Странно, что мой старший сын (это важно для братьев) в то время, когда должен поступить в друзья мне, будет жить не под одною кровлею со мною! Мы непременно, хотя и безотчетно, будем грустить о нем <...>. Смешно, а правда. У вас набралось уже мальчиков много, наберется еще больше, могут попасться всякие (их пороков не разгадаешь с первого взгляда) <...>. Что, если мой сын примет от кого-нибудь из товарищей дурные впечатления или привычки? Чем я могу оправдать себя перед собою?».
Став студентом, Константин еще больше вырос в глазах братьев и сестёр, для которых всегда был авторитетом. Его «студенство» внесло в привычный уклад аксаковского семейства много нового, еще неизвестного ранее, так как он был первым ребенком в семье, вышедшим за пределы мира семьи.
Константин Сергеевич вспоминал, что на их курсе словесного отделения обучалось около тридцати человек, и полный университетский курс составлял тогда три года. Во время учебы, по его воспоминаниям, чувствовалось «общее веселие молодой жизни, это чувство общей связи товарищества; конечно, это-то и было первым мотивом студенческой жизни; но в то же время слышалось, хотя не сознательно, и то, что молодые эти силы собраны все же во имя науки, во имя высшего интереса истины».
В этот же год - 1855 - отец Константина – писатель С.Т.Аксаков – пишет точно о таких же чувствах по отношению к своим учебным годам в университете: «Стены гимназии и университета, товарищи — вот что составляло полный мир для меня. <…> Память таких годов неразлучно живет с человеком и, неприметно для него, освещает и направляет его шаги в продолжение целой жизни, и куда бы его ни затащили обстоятельства, как бы ни втоптали в грязь и тину, — она выводит его на честную, прямую дорогу».
Первокурсником Константин Аксаков вступил в знаменитый литературно-философский кружок при Московском университете, созданный Н.В.Станкевичем. Молодых людей – участников кружка - объединяло негативное отношение к крепостничеству, увлечение немецкой классической философией. С самого начала Константин был одним из самых активных участников кружка, но к началу сороковых годов его все больше настораживал революционный настрой Белинского и других участников кружка, отвержение ими православной веры и патриархальных основ, а также сильный крен в западничество, и он стал отдаляться от них.
Вспоминая годы учебы Константин Сергеевич писал: «Пятнадцатилетний юноша, вообще доверчивый и тогда готовый верить всему, ещё многого не передумавший, ещё со многим не уравнявшийся, я был поражён таким направлением, и мне оно часто было больно; в особенности больны были мне нападения на Россию, которую люблю с самых малых лет. Но, видя постоянный умственный интерес в этом обществе, слыша постоянные речи о нравственных вопросах, я, раз познакомившись, не мог оторваться от этого кружка и решительно каждый вечер проводил там».
Иван Сергеевич Аксаков, опубликовавший впоследствии несколько писем В.Г.Белинского Константину Аксакову, написал об этом так: «С свойственным ему остервенением искренности Белинский мял и топтал беспощадно то, чему еще недавно сам поклонялся, глумился над Москвою и над новым направлением, которое уже возникало и созревало в К. С. Это было каплею, переполнившею сосуд. К. С. отвечал резким, коротким письмом, и разрыв совершился. Тем не менее, оба служили истине, – как каждый из них ее понимал (а мы думаем, что с переездом в Петербург, Белинский увлекся в путь ложный) – с беззаветным увлечением и ни разу не изменившею себе искренностью».
О разрыве с кружковцами сам Константин сообщил братьям – Ивану и Григорию - следующее: «Что сказать вам про мои отношения с приятелями, милые друзья? Я расстался со всем их кружком, без ссоры, без вражды, отдавая им полную справедливость в том, что в них есть хорошего, расстался сам, по истинному своему влечению и чувствую себя теперь совершенно под вольным небом, и дышу свободно. — Белинский лучше всех моих приятелей; в нём есть истинное достоинство, но и с ним я уже не в прежних отношениях, хотя люблю его больше всех остальных».
Белинский же о Константине Аксакове в письме Станкевичу отмечал: «<…> В нём есть и сила, и глубокость, и энергия, он человек даровитый, тёплый, в высшей степени благородный, но, благодаря своему китайскому элементу, лишающему его движения вперёд путём отрицаний, он всё ещё обретается в мире призраков и фантазий и даже и не понюхал до сих пор действительности».
В 1840-е годы Константин нашел единомышленников в лице Ивана Киреевского, Юрия Самарина, Алексея Хомякова, которые составили ядро славянофильского направления русской философской мысли.
Н.с. музея Кузина Г.Н.
