Всегда ошеломляюще больно,
когда в расцвете творческих сил, полная грандиозных проектов
уходит из жизни яркая, искрометная личность, профессионал высокого класса, душевно щедрый человек. Для нашего музея это невосполнимая
утрата. Утрата не только учителя и заботливого друга,
это утрата родственника, близкого по духу, по взглядам,
по отношению к миру.
Он навсегда останется для нас "нашим" – аксаковским!
В 1999 году в залах художественного музея имени М.В. Нестерова готовилась совместная с Эрмитажем уникальная выставка «Золотые олени Евразии». Владимир Юрьевич Матвеев, заместитель директора Эрмитажа по выставочной работе и развитию, приехал тогда в Уфу по рабочим делам.
В тот первый приезд в Уфу он посетил и наш музей. Но, не желая привлекать к себе внимание, даже не признался, что в шестом колене приходится внуком Марии Николаевне Аксаковой (Зубовой), матери писателя С.Т. Аксакова. И только в следующий приезд в 2002 году, чтобы не быть голословным, он привез московский сборник «Дворянские усадьбы России», где была опубликована повесть его двоюродной бабушки Любови Дмитриевны Воейковой «Последние дворянские гнезда», в которой собраны семейные предания воейковско-страховской ветки аксаковского древа.
«О том, что я из рода Аксаковых, – признавался потом Владимир Юрьевич, – я знал с детства. В Москве живет моя родственница – Любовь Александровна Воронец – своеобразный семейный библиограф. Она написала на двух листочках нашу родословную – "узелок на память" – и раздала всем родственникам. Сказку "Аленький цветочек» я с детства считал генетически своей, но, признаюсь, не знал, что в Уфе сохранился дом моих предков…».
[caption id="attachment_1943" align="alignnone" width="300"] На Аксаковском празднике в селе Надеждино. 2004 г.[/caption]Не так много известно нам прямых потомков аксаковского рода. И тем более дорого было для нас это знакомство. По листочкам Л.А. Воронец мы смогли воспроизвести аксаковскую ветку рода В.Ю.Матвеева: прабабушка Владимира Юрьевича – Евгения Дмитриевна Воейкова – приходилась дочерью внуку родной сестры писателя С.Т. Аксакова – Анны Тимофеевны – Дмитрию Аркадьевичу Воейкову. В семейном альбоме сохранилась уникальная фотография, на которой изображены сразу четыре поколения аксаковско-воейковской ветки рода: Александра Алексеевна Воейкова (жена Дмитрия Воейкова, внука сестры писателя С.Т. Аксакова), Евгения Дмитриевна Воейкова, Наталья Владимировна Секерина и Марина Николаевна Зданская (мать Владимира Юрьевича Матвеева).
Митю Воейкова очень любили в семье Сергея Тимофеевича Аксакова. Некоторое время он жил у них в Абрамцеве, так как рано лишился матери. Искреннюю заботу о его учебе проявлял в письмах к родителям Иван Аксаков. Будучи на службе в Калуге, молодой чиновник И.С. Аксаков летом непременно приезжал в село Григорово, имение своей тетки Анны Тимофеевны Воейковой, погостить и пообщаться с двоюродными братьями. Теплыми воспоминаниями и душевным участием пронизаны его письма к Воейковым 1840-50-х гг. по поводу здоровья тётушки, учебы братьев и общих семейных дел.
Владимир Юрьевич стал для нас живой ниточкой, протянутой через столетия к семье писателя. У родственников В.Ю. Матвеева даже сохранился автограф письма Сергея Тимофеевича по поводу устройства в гимназию его внучатого племянника. А в 2002 году Владимир Юрьевич сделал нашему музею бесценным подарок – оригинал рукописи повести Любови Дмитриевны Воейковой «Последние дворянские гнезда».
[caption id="attachment_1946" align="alignnone" width="300"] Оригинал рукописи повести Любови Дмитриевны Воейковой "Последние дворянские гнезда" из семейного архива Матвеевых.[/caption]Она, несомненно, стала украшением музейного собрания автобиографических записок представителей аксаковского рода.
С первых встреч мы прониклись к Владимиру Юрьевичу искренним расположением, как-то сразу признав в нем «своего родственника». И хотя понимали, какая череда лет разделяет его с семьей писателя, при каждой встрече пристально вглядывались, пытаясь найти дорогие сердцу аксаковские черты в его характере и внешности. Чем более узнавали Владимира Юрьевича, тем сильнее проступали фамильные особенности: щедрость, доброта, отзывчивость, внимательность, трудоспособность и при этом какая-то неизбывная скромность и тактичность.
Больше всего радовало, что он наш коллега-музейщик. Владимир Юрьевич тоже признал наш музей за родной дом и в шутку пообещал не предъявлять на него наследственных прав, а вот заботу о музее проявлял искреннюю и постоянную.
Он пригласил научных сотрудников уфимского музея пройти стажировку в Русском отделе Государственного Эрмитажа с целью повышения профессионального уровня и сбора изобразительных материалов для создаваемой в начале 2000-х годов экспозиции «Музея семьи Аксаковых» в селе Надеждино Белебеевского района.
Владимир Юрьевич очень хотел, чтобы в нашем музее было как можно больше подлинных предметов старины. В каждый свой приезд в Уфу он привозил в дар аксаковскому Дому-музею уже оформленные для экспонирования старинные гравюры или рисунки, купленные им в антикварных магазинах Санкт-Петербурга, Европы и Англии.
[caption id="attachment_1947" align="alignnone" width="300"] Вручение подарка Дому-музею С.Т. Аксакова. Получает директор М.А. Чванов.[/caption]Среди них литографические листы 1815 года из серии «Народы России» (акварель «Уральский казак»), из серии «Городские повозки» («Летние дрожки»), литография Мюнстера «Внутренний вид Исаакиевского собора», литографический лист из серии «Петербург» («Католическая церковь и Михайловская улица»), парные вазочки Мейсенского фарфора. Эти редкие экспонаты теперь находятся в экспозиции музея.
Какой радостью был для сотрудников музея каждый приезд Владимира Юрьевича в Уфу. Мы знали, что он неизменно привезет с собой коробки замечательных подарков: научные эрмитажные издания книг по искусству, каталоги выставок, богато иллюстрированные справочники и буклеты. Благодаря В.Ю.Матвееву музейная библиотека сегодня обладает значительным (около 300 наименований) фондом книг по мировому и русскому искусству XVIII и XIX веков, переданных в дар научной библиотекой Эрмитажа. Эти книги, их справочный аппарат, иллюстрации – стали основой многих новых образовательных музейных программ с маленькими детьми и школьниками. На их основе студенты уфимских вузов выполнили четыре конкурсные творческие работы по декоративно-прикладному искусству, удостоенные Аксаковской студенческой премии.
В 2002 году, когда создавался «Музей семьи Аксаковых» в селе Надеждино Белебеевского района РБ, сотрудники Дома-музея С.Т. Аксакова при поддержке Владимира Юрьевича отыскивали в антикварных магазинах Петербурга мебель и вещи XIX века. И когда в одном из магазинов был выставлен на продажу мебельный гарнитур конца XIX века в стиле «Тонет» из шестнадцати предметов, который как нельзя лучше подходил для экспозиции комнаты Ольги Григорьевны Аксаковой, он выкупил этот гарнитур для музея на собственные средства.
Таким широким поистине аксаковским жестом он поразил нас еще раз, когда выкупил у петербургского антиквара туалетный столик с тумбой в стиле ампир с бронзовыми накладками и ручками. Владимир Юрьевич не только оплатил, но за свой счет и отреставрировал его у питерских краснодеревщиков, взяв на себя все трудности по доставке столика в Уфу. Как он потом рассказывал, оформление и перевоз такого неординарного груза самолетом были достойны детективного описания.
Установка нового «жильца» осуществлялась в торжественной обстановке в дни XX Международного Аксаковского праздника в присутствии самого В.Ю.Матвеева и его внучки, девятиклассницы Кати, впервые оказавшейся в уфимском доме своего предка. Тогда же В.Ю. Матвеев рассказал о тайнике, обнаруженном при реставрации туалетного столика, который сегодня является украшением комнаты Марии Николаевны Аксаковой.
Владимир Юрьевич всегда откликался на задумки сотрудников музея. Когда ему рассказали о планах создания новой экспозиции «Гостиной Ольги Григорьевны» в литературной части уфимского Дома-музея С.Т. Аксакова, он как знаток исторических стилей поинтересовался, есть ли у нас для нее подходящая живопись, и незамедлительно оплатил в одном из антикварных магазинов Санкт-Петербурга покупку небольшой картины маслом в красивой золоченой раме со сценой охоты.
Его родственную заботу о нашем музее мы ощущали постоянно и удивлялись, как среди безумной занятости Владимир Юрьевич находил время присылать нам новые ценные издания: то богато иллюстрированный и превосходно изданный «охотничий» двухтомник Сабанеева, то роскошный каталог эрмитажной выставки в Юсуповском дворце «Мир русского дворянства» и другие редкие и нужные музею книги.
Уфа и башкирская земля – родина предков Владимира Юрьевича Матвеева, которую он успел полюбить и оценить. С ней ему захотелось познакомить свою семью, чтобы и они вдохнули вольного ветра башкирских просторов, постояли на высоком берегу Белой у дома предков, познакомились с историей и людьми, её хранящими.
[caption id="attachment_1944" align="alignnone" width="300"] Фольклорный праздник в Кармаскалах[/caption]Прохладными майскими днями 2004 года Владимир Юрьевич специально приехал в Уфу с женой Ниной Анатольевной и сыном Владиславом. Сотрудникам музея было радостно отметить, что эта семья действительно с аксаковскими традициями: душевное участие и нежная забота, открытость к людям и искреннее добродушие, взаимное трепетное отношение друг к другу – все напоминало страницы аксаковских книг.
Через несколько лет он привез на родину предков представителя младших потомков аксаковского рода – внучку Катю, а через пару лет внука Георгия и дочь Елену. И мы в очередной раз порадовались многим талантам этой семьи.
[caption id="attachment_1948" align="alignnone" width="300"] В саду имени С.Т. Аксакова с дочерью и внуком. 2013 г.[/caption]Елена Владимировна Дианова удивила нас поразительным сходством со своей прабабушкой Евгенией Дмитриевной Воейковой, а от отца унаследовала врожденную чуткость к литературному слогу. Много лет Е.В. Дианова проработала редактором в издательстве "Славия", подготавливая к публикации каталоги эрмитажных выставок. Ее дочь Катерина уже в школьные годы начала писать художественную прозу. На XX Аксаковском празднике Катя Дианова представляла свою небольшую книжечку стихов и рассказов с собственными рисунками. Эта книга особенно заинтересовала подростков, ведь и самой «писательнице» едва исполнилось 15 лет. У Кати замечательно развито чувство слова, её рассказы остросюжетны и увлекательны. Двенадцатилетний Георгий поражал всех своей неугомонностью и любознательностью: его так заинтересовало старинное бюро в кабинете деда писателя, что он, к нашему удивлению, обнаружил в нем потайной ящичек, о котором мы раньше и не подозревали. Не раз нас ставили в тупик неординарные вопросы пытливого мальчика.
Семью Владимира Юрьевича мы искренне полюбили не только за их аксаковские корни, а скорее за то, что в ней увидели и почувствовали живое аксаковское тепло - к друг другу, к людям, к своей истории. И вместе с дружными членами этой семьи мы испытываем сегодня горькую боль утраты, трудно переносимую от неожиданности и громадности потери. Когда уходят такие люди, кажется, что целая планета безвозвратно отлетела от земли. И чем дальше время отодвигает эту потерю, тем явственнее ощущается масштаб утраты.
Владимир Юрьевич был личностью эпохи Возрождения. Жизнь для него была праздник, он умел работать и жить ярко, масштабно, разнопланово. Если В.Ю.Матвеев задумывал проект, – то он становился явлением в культуре. Но одно дело придумать, а совсем другое реализовать. Владимир Юрьевич и тут проявлял чудеса менеджмента, начиная с главного – решения финансовых вопросов, охраны и транспортировки, рекламных и издательских проблем, до незначительных деталей, к примеру, условий проживания сопровождающих выставку сотрудников.
Он умел масштабно мыслить, ярко жить и красиво работать. И всегда это делалось с обворожительной улыбкой, легкой иронией, в первую очередь, к самому себе. Это был человек-праздник, в хорошем настроении он все время напевал какие-нибудь песенки, а когда шел по директорскому коридору в Эрмитаже, приветливо улыбаясь, выбрасывая вперед трость и красивым жестом отводя ее немного в сторону, то каждый встречный невольно расплывался в ответной улыбке, и за это его невозможно было не любить.
Конечно, в таком сумасшедшем ритме работы, при таком объеме дел, лиц, бумаг трудно, даже немыслимо, оставаться всегда бодрым и весёлым. В какие-то моменты Владимир Юрьевич становился подчеркнуто вежливым, и при этом менялось выражение его лица: оно делалось укорительно строгим. Это значило, что возмущение и раздражение кипит в его душе, но не выходит наружу. Лучше бы он в эти минуты позволял себе кричать и браниться…
Не только масштабностью личности поражал Владимир Юрьевич, с творцами эпохи Возрождения его роднил и интерес к точным наукам и механизмам. Листая страницы монографии «Механические искусства и Императорская Академия художеств», так и кажется, что просматриваешь графические листы Леонардо да Винчи. Это специальное исследование написано так увлекательно, исторически подробно и скрупулезно, что вслед за автором соглашаешься, что механические искусства находятся на грани высокого искусства, а потом с удивлением обнаруживаешь, что и научная литература может читаться, как художественное произведение.
Но более всего масштаб личности Владимира Юрьевича, его энциклопедический склад ума проявился в трудах по выставочной деятельности: «Эрмитаж «провинциальный», или империя Эрмитаж» (2011 г.) и «Эрмитаж «всемирный», или планета Эрмитаж» (2013 г.). Это не только систематизация и анализ выставочной работы ведущего музея страны без малого за сто лет, но и своеобразный учебник по методике устройства, организации и проведения выставок, это государственный взгляд на музейную политику в целом.
Во всем, за что брался Владимир Юрьевич, он был основателен, профессионален и необыкновенно остроумен. Его чувство юмора, жизнерадостность покоряли и заражали… Такую потерю трудно принять, еще труднее с ней смириться. И только добрая память о его великих бескорыстных делах, о его светлой душе, его преданности и всецелой отдаче любимому музейному делу, друзьям, семье будет всегда согревать и наши души.
* * *
Журнал INFOSKOP, № 201, апрель 2014.
ОТ РЕДАКЦИИ
К 1 апреля «в шутку» Владимир Юрьевич Матвеев, заместитель генерального директора крупнейшего музея мира, подарил нам эссе о своей уникальной коллекции лягушек, причем написал его одним предложением, в подражание знаменитому эрмитажному проекту Александра Сокурова «Русский ковчег» — фильму, снятому одним кадром. Это предложение, которое в прямом смысле слова было невозможно отклонить, оказалось таким длинным, что вкупе с фотографией автора на одну страницу не поместилось. Что ж, мы тоже пошутили, назвали шедевр «КВАчегом Владимира Матвеева» и открыли им номер.
КВАЧЕГ ВЛАДИМИРА МАТВЕЕВА
Вот уже более семнадцати лет с того самого момента, как Екатерина, внучка моя, начала говорить и попросила привезти ей не традиционный аленький цветочек, не просто игрушку, а совершенно определенно игрушку-лягушку (которую назвали Кваки, с которой она до сих пор не расстается и которая стала первой в сообществе, условно называемом семейной коллекцией, активно пополняемой друзьями и коллегами), я разделяю страстное влечение к этим удивительным существам, заполняющим не только микроскопические пространства моего так называемого свободного времени, но и столь же малые пространства жилой площади, почему любовь к земноводным (деваться от них все равно некуда) невольно испытывают и другие представители трех поколений моей семьи, что объясняет и полную для нас невозможность проведения предложенной редакцией журнала «Инфоскоп» фотосъемки интервьюируемого в интерьере гипотетического жилого пространства, тем более что автор этих строк лишь опосредованно (исключительно как литературный герой со своим возможным прототипом) соотносится с коллекционером, пожелавшим остаться неизвестным, представляя жителей своего лягушачьего царства на выставках в Научной библиотеке Государственного Эрмитажа (тогда акция проводилась в поддержку эрмитажных котов), в Смольном соборе (государственные и частные собрания именно этой выставкой по сути открыли неофициальный список мероприятий по празднованию 300-летия Санкт-Петербурга, поддержав плодотворную и исторически достоверную идею рождения города на болоте и мифы о его болотных покровителях, а также представили болотную топонимику нашего города: Козье болото, Лахтинское болото. Полюстрово. что в переводе с финского означает «болотистый», Матисово болото, Карповка, являющаяся в переводе с финского Корпийоки ни чем иным как «лесной болотной речкой», Мойка, происходящая от Муя на финском языке, означающего «маленькая грязная речка», вытекавшая из болота на месте Марсова поля, распространенные в Петербурге Черные речки — протоки с болотной застойной водой, наши многочисленные переименованные Болотные улицы и переулки — сегодня это Курляндская улица, Коломенская улица, Мытнинская улица, улица Моисеенко, улица Бонч-Бруевиче и улица Красного Текстильщика, Кирилловская улица — и ныне существующая Болотная улица, а также Болотный проток, названный позднее рекой Ждановкой), в Староладожском музее-заповеднике (и сегодня по древнейшей в нашей стране Варяжской улице прыгают прямые потомки «тех» лягушек, которые первыми встретили Рюрика на берегах Волхова, которые сопровождали Вещего Олега на его встречу с так рано ушедшим из жизни боевым другом), в Новгородском государственном объединенном музее-заповеднике (за время работы выставки в музейном Детском центре прошел фестиваль, включавший и показ произведений юных новгородских художников, и мастер-классы, и увлекательные фольклорные кукольные представления, и много других замечательных событий о лягушках и для лягушек), в Государственном Дарвиновском музее в городе с красивым именем МосКВА (где выставка приобрела особое научное измерение и особую аудиторию, где её дополняли две серии фотографий, созданные двумя московскими мастерами оптического искусства, которые долгие часы терпеливо высиживали по пояс, а то и по грудь в болотной трясине ради единственного кадра «глаза в глаза»), и вспоминаю я, что на мой прямой вопрос (чем же пленяют лягушки своих поклонников: душевной щедростью и бескорыстием или чем-то еще особенно особенным?) одна из известных собирательниц лягушек Галина Павловна Вишневская не задумываясь ответила: «Они же так поют!», чем сразу развернула нашу беседу в сторону высокого искусства, к которому герои нашего повествования имеют самое непосредственное отношение, так как они не только прекрасно двигаются и, вне всякого сомнения, прекрасно поют, поэтому не случайно среди тысяч живущих у коллекционера, пожелавшего остаться неизвестным, в основном фигурок, но также книг, в которых героями выступают лягушки, открыток, другой полезной (сувенирной и не только) продукции много изображений лягушек поющих, танцующих (от классического балета до народного и характерного танца), играющих на самых разнообразных музыкальных инструментах, лягушек, которые сами являются музыкальными инструментами (это и свистульки, и деревянные фигурки, из которых с помощью волшебной деревянной палочки извлекаются божественые квакообразные звуки, шаманский бубен с изображением лягушки), хотя справедливости ради следует отметить, что представлены в коллекции также лягушки-художники, лягушки читающие, лягушки пишущие, лягушки в карнавальных костюмах, лягушки-фотографы, лягушки- рыболовы, лягушки-спортсмены (с футбольным мячом, со штангой, на велосипеде, на лыжах, в боксерских перчатках), лягушки веселые и печальные, задорные и хмурые, проникнутые особой мудрой сосредоточенностью, при этом самыми значительными и самыми частыми образами лягушачьего мира, несомненно, служат образы лягушки-матери с единственным своим ребенком или со своим многочисленным семейством, образы лягушки- подруги, лягушки-возлюбленной, царевны-лягушки (но с этим персонажем возникают серьезные проблемы, ибо правильно атрибутировать сюжет не всегда представляется возможным, если вам достоверно не известна страна происхождения фигурки, а случиться в финале такой сказки может непоправимое, ибо в русской версии лягушка — принцесса (царевна), а в германоязычной — принц, так что нашего Ивана-царевича в продолжении такой встречи могут ждать неожиданные сюрпризы), а если попытаться классифицировать предметы коллекции, о которой идет речь, по назначению (обувь и предметы одежды — халаты, футболки, майки, трусы, носки, галстуки, шарфы, передники, книги (в основном книжки для детей с иллюстрациями), рисунки, экслибрисы, тетради, блокноты, записные книжки, закладки, наклейки-стикеры, значки, украшения — как ювелирные, так и бижутерия, карандаши, авторучки, зажигалки, пепельницы, штопоры, настольные подставки под мобильные телефоны и подставки для очков, чрезвычайно полезный для современных жителей города без определенного места жительства пресс, служащий для быстрого сминания пустых алюминиевых банок из-под пива или прохладительных напитков, трости, изразцы, солонки и перечницы, разнообразные сосуды (некоторые и с содержимым) в виде лягушек или с изображениями лягушек, шкатулки, коробочки, пресс-папье, ароматницы и курильницы, стаканы, кружки, чайники, столовые, чайные и кофейные сервизы или их отдельные предметы, настольные звонки, штампики, степлеры, елочные украшения и многое другое) или по материалам (камень, черный металл и многочисленные цветные сплавы, лак, керамика, фаянс, фарфор, стекло (в том числе литые и выдувные фигурки, фигурки «от Сваровски» и его подражателей, фигурки из венецианского стекла), дерево, пластические материалы, ткани, в том числе брюссельское и елецкое кружево, вышивка, бумага), при этом еще следует отметить, что обращение к теме позволило автору этих строк совместно со своим молодым соавтором выпустить несколько изданий «слоКВАря» и первое издание «слоКВАрУШКИ», включившего в себя около пятнадцати тысяч слов (среди них есть аКВАрель, аКВАтинта, антиКВАр, КВАдрифолий, КВАКВА, КВАкУШКА, КВАнт, КВАрц, релиКВАрий, тыКВА, я К ВАм пишу, гимнастка КВАн, архитектор КВАренги, хулиган КВАкин, генерал КВАшнин, мосКВА и аксеновская мосКВА КВА-КВА), но также невозможно без лягушек представить мировую литературу, что может стать темой будущего самостоятельного исследования, увидев все понимаешь, насколько многообразен наш мир и какое значительное место в этом мире занимают лягушки, что жизнь без них на Земле невозможна, что увлечение, кажущееся не более чем увлечением, является непременным атрибутом Владимира Матвеева, для которого данный текст является данью уважения: к Александру Николаевичу Сокурову, десятилетие со дня первого показа в Эрмитаже созданного им «Русского ковчега» отмечалось в прошлом году, поэтому в тексте и не использована точка в качестве знака препинания, и этим же продиктована просьба к редакции журнала – не ставить точку в конце представленного короткого сентиментального рассказа-очерка, чтобы читатель смог сопоставить уровни эмоциональных возможностей написанного в формате одного предложения литературного произведения и снятого одним кадром уникальнейшего произведения кинематографического.
Петрова Т.Е., Иванова Г.О. старшие научные сотрудники
Мемориального дома-музея С.Т.Аксакова